«Нет! – отмахнулся Кребиус. – Я забыл об устройстве глаз больше, чем помнит любой врач в Калифорнии».

«Но что вы знаете об устройстве мозга?»

Кребиус ответил не сразу: «Нынче все одержимы психологией. Все верят в психологию, психология творит чудеса. А старую добрую хирургию выбросили на помойку».

«Но вы, конечно же, слышали об истерической слепоте», – возразил Эйкен.

«Я не истеричка, – еле слышно проговорила Кэрол. – Я просто сошла с ума».

«На войне, на фронте, – продолжал Эйкен, – когда происходит что-нибудь ужасное, люди иногда теряют способность ходить, слышать или видеть. Мне приходилось наблюдать такие случаи».

«Мне это известно, – отозвался Кребиус. – В Лейпциге я лечил нескольких таких пациентов. Что ж, можно попробовать». Он глубоко вздохнул и взял девушку за руки: «Дорогая моя, ты согласна подвергнуться эксперименту? Он может оказаться неприятным».

«Зачем?» – тихо спросила Кэрол.

«Чтобы помочь тебе видеть!»

«Что вы со мной сделаете?»

«Прежде всего нужно будет сделать небольшой укол, чтобы твой мозг успокоился. Чтобы тебе было легче говорить».

«Но я не хочу говорить», – строптиво отозвалась она.

«Даже если это поможет тебе видеть?»

Сначала казалось, что Кэрол откажется, но она сдержалась и сказала: «Хорошо. Если вы считаете, что это мне поможет».

«Привет!» – в дверном проеме стоял Виктор Мартинон; он быстро переводил взгляд с Кребиуса на Эйкена и на Кэрол. Его глаза остановились на Эйкене: «Ты все еще здесь? Надо полагать, у тебя хорошо идут дела, если ты позволяешь себе терять столько времени. Пойдем, Кэрол! Пора приступить к упражнениям».

«Не сегодня, Виктор», – вмешался Кребиус.

Красивые брови Мартинона взметнулись: «Почему нет?»

«Сегодня мы попробуем кое-что другое», – пояснил врач.

«Даже так?» – судя по всему, Мартинон слегка удивился.

«Пойдем, Кэрол, – сказал Кребиус. – К „Оптикону“. Попробуем сфотографировать дьявола, мешающего твоему мозгу работать нормально».