Когда солнце поднимается над горизонтом и песок нагревается, я просыпаюсь и встаю, отряхиваясь. Я возобновляю свой бег, зная, что мне еще предстоит долгий путь. Я задаю темп, в котором проходят мили и время. Один шаг, второй, один шаг, второй. Устойчивый темп, который сокращает расстояние за счет последовательного движения вперед. Мне приходится обходить большие скалы, и по мере того, как я приближаюсь, массивные дюны закрывают мне обзор, пока я не достигаю вершины самых высоких из них. Местность здесь совершенно не похожа на домашнюю. Дюны — это мягкий песок. Мой же дом окружен хребтами, скалами, обломками древних гор и почва гораздо грубее.

Взобравшись на вершину очередной дюны, я вижу вдали свою цель. Она массивна и неуместна на горизонте. Огромная стальная конструкция, уходящая в небо. От ее неровных краев клубится дым, а окружающее пространство усеяно обломками. Когда я закрываю свои защитные веки, мое зрение проясняется, и я вижу крошечные движущиеся фигурки. Инопланетяне. Так и должно быть. На всей планете осталось не так уж много змаев, и они попытались бы убить друг друга, если бы собрались в одном месте.

Солнце снова садится, прежде чем я добираюсь до цели. Я останавливаюсь и снова отдыхаю на ночь. Завтра я достигну своей цели. Это должно быть достаточно быстро. Должно быть. От этого зависит будущее моей расы. Я не сплю. Мои мысли вращаются по вечному кругу, который не дает мне покоя. Воспоминания продолжают угрожать вырваться из тумана времени, но я не смотрю на них. Я не хочу вспоминать. Внутри меня таится боль, и я это знаю. Тогда происходили ужасные вещи, и я помню достаточно, чтобы работать над будущим, не желая знать больше.

Когда солнце снова поднимается в небо, я выныриваю из песка и совершаю свой последний забег. Добравшись до вершины дюны, я падаю на землю и ползу вперед. Десятки инопланетных, странного вида людей, марширующих в линию. Во главе строя стоят три человека, и один из них змай. Его глаза осматривают дюны, и я уверен, что это его территория. Инстинкт вскипает при виде него, и я дрожу от желания броситься вниз по дюне и бросить ему вызов за право защищать пришельцев.

Но не это моя цель. Я выше этого. Мы выше — или можем быть. Я борюсь с инстинктивным влечением, пока, наконец, моя голова не проясняется, и я не могу спокойно наблюдать. Инопланетяне поразительно отличаются друг от друга и явно неприспособлены для жизни на Тайссе. На их лицах и руках нет чешуи. Почти все они ярко-красного цвета, который не выглядит здоровым. Они спотыкаются на ходу, и некоторым приходится помогать или нести других.

Я маскируюсь и затем отслеживаю строй, когда они идут. Один из них размахивает руками и, похоже, подпрыгивает при каждом шаге. Он ниже, чем большинство других, и держится ближе к первым трем, которых я видел. Что-то в нем, даже на таком расстоянии, заставляет меня думать о женщине. Я не вижу ее отчетливо, но слышу ее голос, и этот звук зовет меня. Он легкий и наполненный радостью. Слушая его, я ощущаю покалывание, которое пробегает по моим конечностям до самой сердцевины. Внезапно мой главный пенис встает и болезненно прижимается к моим штанам. Я хочу ее. Я должен ее заполучить.

Контроль. Я должен держать себя в руках, держать голову ясной. Я не могу позволить другим увидеть меня. Если другой змай узнает о моем присутствии, это приведет к драке. Это не то, чего я хочу. Я должен знать больше. Как они здесь оказались?

Ее голос плывет по песку, и я улыбаюсь. Я должен увидеть ту, от которой исходит такой прекрасный звук. Пришельцы, спотыкаясь, идут за змаем, медленно продвигаясь вперед. Они плохо справляются с окружающей средой здесь, на этой планете. Жара истощает их силы, а конструкция плохо приспособлена для передвижения по рыхлому песку. Я следую за ними, стараясь оставаться вне поля зрения.

Они останавливаются на ночь и разбивают лагеря. Они не маскируются. Они даже не пытаются. Многие из них просто падают там, где останавливаются. Глупо и опасно. Я не могу поверить, что змай позволяет это, но он остается во главе, позволяя только двум из них приблизиться к нему. Та, что с музыкальным голосом, держится на небольшом расстоянии, поэтому я подхожу ближе. Она сидит у небольшого костра и говорит своим нежным, красивым голосом с тремя другими. Все они тоже похожи на женщин.

Я подхожу достаточно близко, чтобы уловить намеки на ее запах, когда ветер меняется. Сладкий, мускусный, с нотками пряностей. Он опьяняет. Ее лицо безупречно, хотя на нем и нет надлежащих защитных чешуек. Она ниже ростом, чем другие пришельцы. Мех на ее голове темный, ниспадает на лицо и доходит до плеч. Ее кожа такого же красного оттенка, что и у других, но не такой глубокий, более золотистый. Ее глаза похожи на орехи с дерева баоба. Она улыбается, показывая не очень острые зубы. Разве они не едят мяса?

Она поднимается на ноги и обходит остальных, наклоняясь и помогая каждому из них выпить. Она много говорит, и я прислушиваюсь к ее голосу, пока она не погружается в сон. Я буду держаться поблизости. Если что-то будет угрожать ей, я буду рядом.

Меня разбудили звуки. Солнце встает.

Звук снова нарушает тишину красного утра. Он громкий и почти хриплый. Я борюсь с желанием вскочить на ноги, ища его источник. Я не могу раскрыть свое присутствие здесь, если это не неизбежно. Трое пришельцев стоят в круге, в том числе и та, в голосе которой звучит музыка. Она делает жесты и издает какие-то звуки, а потом все трое снова издают тот же хриплый звук, качая головами и держась за бока. Странно, может быть, это их утренний ритуал?

Змай врывается внутрь, выкрикивая приказы и крича, чтобы они поторопились, поскольку начинается новый день. Я следую за ними в течение двух дней, прежде чем я осознаю их пункт назначения, и мое сердце замирает, когда я вижу его на горизонте. Он ведет их в свой город. Он забирает их всех для себя. Желание сражаться бушует, но я проиграю. Теперь я видел его. Он воин, которым меня никогда не воспитывали. Я могу сражаться, я могу защитить себя и своих, но против воина исход далеко не гарантирован. Если бы у меня было время планировать, расставлять ловушки, я бы победил. В прямом, бессмысленном, рукопашном бою я не уверен, что смогу.

— Терпение, — тихо шиплю я. Терпение, и я получу то, что хочу. Я следую за ними и наблюдаю за ней. Она будет моей. Прошло много времени с тех пор, как я приобрел новое сокровище. Она — совершенство. Я хочу постоянно слушать музыкальный звук ее голоса.

В конце концов я выслеживаю их, пока они не добираются до развалин древнего города. Давненько я не видел ни одного из старых городов. Тот факт, что владелец сохранил его, является свидетельством его силы как воина. Я уверен, что за эти годы у него был не один претендент. Интересно, работает ли еще какая-нибудь старая техника? Мне бы очень хотелось осмотреть город, посмотреть, что работает, что осталось от прежнего, но я не могу рисковать. Если я войду внутрь, это будет прямым оскорблением его территории. Если он слишком глубоко вошел в биджасс, с ним не сработают никакие доводы.

Я жду. Надеясь. Что еще у меня есть? Я никак не могу выкинуть из головы звук ее голоса. Он эхом отдается в моей памяти, зовет меня, говорит мне спасти ее. Сделать ее моей. Даже биджас работает против меня, поскольку заставляет меня хотеть, чтобы она была моим сокровищем. Это толкает меня претендовать на нее. Мудрость удерживает меня за пределами города, но я стремлюсь ворваться туда и взять то, что хочу. Глупая идея. Я не заслуживаю таких красивых вещей, как она. «Я недостоин никакой награды, никакие сокровища не могут быть моими», — шепчет внутренний голос, но я не обращаю на это внимания. Этот голос говорит из тумана прошлого, и ему нельзя доверять.

Проходит еще одна ночь. Чешуя зудит, потому что я нахожусь на чужой территории. Я хочу сражаться или уйти, но эти первобытные побуждения не контролируют меня. Я еще не потерян. Я контролирую себя и свой разум, поэтому остаюсь и жду