Хочу написать пьесу. Для этого надо все бросить, сесть и написать… Бунин Чехову удивлялся: как ты можешь иметь дело с театром?.. Театр, мол, такое суетное место… не для писателя.

Да, суетное. Но что бы с нами со всеми было, если бы Чехов послушался Ивана Алексеевича и не написал своих пьес. Не представляю мир без «Чайки» и «Дяди Вани». Не знаю, что это за Россия такая без «Вишневого сада»!..

Конечно, я не Чехов. Но вдруг и у меня получится?..

Хорошая пьеса (не халтура, не макулатура) требует ремесла в построении сюжета — надо суметь внятно и просто рассказать человеческую историю, в которой как живые возникнут образы и характеры, и отраженно, словно в чистой зеркальной воде, высветится само время с его чернотами и канувшими в бездну деталями и подробностями ушедшей жизни.

Наверное, это и есть мастерство, которого мне недостает, — взять документ и осмыслить его, уверовав в мощь его подлинности, а «подлинность», заметьте, подразумевает и включает «длинность», то есть трещит и слезится от сокращений, ибо любое сокращение ведет к искажению, пусть и невольному.

Это я к тому, что необходимо сначала собрать МАТЕРИАЛЫ к пьесе, если хочешь, чтоб она вспыхнула фантазией и притом была правдивой и честной. По-булгаковски, не «соврамши». И не потому, что автор весь из себя такой правдолюбец и мыслитель-осмыслитель, а, скорее, потому, что он, уподобясь самому Творцу, желает создать (или воссоздать) собственный мир, где в пространстве пустой сцены обретут новую жизнь сгинувшие в прорве времени персонажи.

Сразу вопрос: какие?

У моей ненаписанной пьесы есть пока одно название: «Папа, мама, я и Сталин».

Оно мне нравится и не нравится одновременно.

Нравится потому, что ясно показывает, ПРО КОГО будет рассказана эта история.

Не нравится потому, что другого названия у меня нет.

Свою пьесу я хочу посвятить детям — взрослым дочерям и маленькому сыну Семену.

Впрочем, ему сейчас 13 лет, и он мужает на глазах.