265

и пр.,

вызывало насмешки (см. V, 121).

266

Мы расходимся в этом случае с суждением самого поэта, находившего, что «Бахчисарайский фонтан» слабее «Пленника» (V, 121). Ранее Пушкин писал (VII, 54): «Бахчисарайский фонтан», между нами, дрянь, но эпиграф его – прелесть» (ср. V, 133).

267

II, 329.

268

V, 248.

269

Записки Смирновой, I, 305: «Его роман, когда мне было 12 лет, казался мне чудом».

270

Соч. II, I, 24 («К сестре», 1814):

271

III, 244 (Евг. Онег., I, XXIV, 1822):

Но вслед за тем Руссо назван «защитником вольности и правым». Еще Записки Смирновой, I, 305–306: «Быть может, Руссо нисколько не менее Ловласа и Кребильона унизил любовь, сказал Пушкин, – у него все фальшиво, даже природа. Даже Рене в сто раз выше его Новой Элоизы, так как чувствуется, что Шатобриан излил свою душу в своих книгах, но Руссо, у которого были такие жалкие и любовные похождения… кончил служанкой… при чтении некоторых страниц я хохотал, как сумасшедший, особенно когда они все плачут: Сан-Пре, Жюли, ее скучный и добродетельный супруг. Эмиль несравненно менее скучен, что же касается Савойского Священника, то я в этой книге не нашел трех строк, которые бы дышали истинным религиозным чувством» и т. д.

272

В «Первом послании цензору» (1824) Руссо дважды поставлен впереди Вольтера (I, 316 и 318), хотя в первом случае того не требовали ни размер стиха, ни рифма.

273