Но даже когда все члены линейки выглядят одинаково, на этом проблемы не заканчиваются: на процесс опознания может повлиять суггестивная информация. Если полицейский скажет: «Взгляните еще раз на человека под номером четыре» – или будет открыто сверлить взглядом этого человека, пока свидетель пытается узнать преступника, он тем самым предоставит информацию, которая может повлиять на выбор опознающего. Свидетель начнет заполнять пробелы в своих смутных и неясных воспоминаниях, вставляя в них образ стоящего перед ним человека. Из-за такого заполнения пробелов особенно опасно опознание с участием единственного подозреваемого. Не исключено, что образ этого человека смешается в голове свидетеля с нечетким, тускнеющим воспоминанием о внешности преступника.

Известно, что и другие распространенные процедуры вызывают ошибки при опознании. Когда у полицейских есть подозреваемый, они часто показывают свидетелю ряд фотографий, а затем, если на одной из них он видит преступника, его приглашают для опознания реальных людей. Практически всегда всего один подозреваемый появляется и на фотографиях, и в составе линейки на опознании, и практически всегда свидетель узнает человека, которого видел на фотографии. Это называется опознанием с искажениями на основе фотографии (photo-biased lineup). В такой ситуации вероятность ошибочного опознания резко возрастает – опять же из-за нормальных особенностей работы нашей памяти.

Искажения, возникшие на основе фотографий, повлияли на воспоминания «свидетелей», участвовавших в эксперименте Университета штата Небраска.[107] Примерно через час после того, как «свидетели» наблюдали за совершением «преступления», им показывали снимки «подозреваемых», в том числе и «преступников», которых они до этого видели. При этом 8% людей в линейке «подозреваемых» были опознаны как «преступники», несмотря на то что они не участвовали в совершении «преступления» и их фотографий «свидетелям» не показывали. Также были ошибочно опознаны целых 20% невиновных людей, чьи фотографии попали в число представленных снимков. Несмотря на тот факт, что никто из них не совершал «преступление» и никого из них «свидетели» раньше даже не видели вживую, их узнавали по фотографиям и указывали на них как на преступников.

Если человек видел чью-то фотографию, изображенный на ней кажется ему знакомым во время опознания. Свидетель может включить информацию о том, что встречал этого человека, в свои воспоминания о преступлении и ошибочно указать на него во время опознания.

Сколько отцов Пагано были по ошибке арестованы, получили незаслуженный приговор и отбыли тюремный срок за преступления, которых не совершали? Скольким жертвам автомобильных аварий было отказано в выплате ущерба и скольких водителей незаслуженно заставили нести ответственность за нанесение травм на основе ошибочных свидетельских показаний? Мы этого не узнаем. Когда всплывает подобное дело, какое-то время оно освещается в прессе, но затем все постепенно о нем забывают.

В 1967 году Верховный суд США обозначил эту проблему в ходе трех знаковых разбирательств: судом рассматривался конституционный вопрос о методах и процедурах, использующихся полицейскими для получения доказательств в ходе свидетельского опознания. В каждом из трех случаев полицейские организовали предварительную очную ставку между свидетелями и подозреваемым-подсудимым, чтобы посмотреть, узнают ли они его. Например, во время расследования по делу «США против Уэйда» арестованный по подозрению в ограблении банка Билли Джо Уэйд был опознан как преступник в ходе процедуры, которая проводилась в отсутствие его адвоката. На слушании по делу Уэйда суд постановил, что процедура опознания была проведена при обстоятельствах, которые могли серьезным образом повлиять на беспристрастность разбирательства, и заявил, что, проведя процедуру опознания в отсутствие адвоката обвиняемого, правительство нарушило Шестую поправку к Конституции США (право на адвоката).

Однако спустя пять лет после этой знаковой триады разбирательств Верховный суд США вынес вердикт по делу «Кёрби против штата Иллинойс», с чего начался постепенный отказ от ранее принятых решений. Томас Кёрби и его сообщник были пойманы с недавно украденными товарами, а жертва ограбления опознала Кёрби и его приятеля как воров. Когда дело дошло до Верховного суда, приговор был утвержден, несмотря на то что на опознании адвокат не присутствовал. Суд постановил, что право пользоваться помощью адвоката вступало в силу только после предъявления подозреваемому официальных обвинений в совершении преступления. В результате полицейские теперь часто отсрочивают предъявление официальных обвинений, пока свидетель не опознает в человеке преступника, из-за чего во много раз возрастает вероятность ошибочного опознания и осуждения невиновных.

Несмотря на все эти риски, было бы ошибкой полностью исключить использование свидетельских показаний, потому что очень часто, например в случае изнасилования, это единственные доступные доказательства, и они часто бывают достоверными. Даже принятие требования о предоставлении доказательств, подтверждающих полученную от свидетелей в ходе опознания информацию, означало бы отсеивание ценных сведений. Адвокаты часто просят судей зачитать присяжным список рекомендаций в отношении возможных рисков, которые влечет за собой процедура свидетельского опознания. Но опыт показывает, что этот метод не защищает невиновных, возможно, потому, что судьи имеют обыкновение зачитывать инструкции монотонно, и, как демонстрируют исследования, присяжные либо не слушают, либо не вникают в суть. Одно из достаточно полезных решений – вызвать на слушание психолога, чтобы он выступил в роли свидетеля-эксперта. Он может объяснить суду, как работает человеческая память, и рассказать о результатах экспериментальных исследований, которые имеют отношение к делу. К примеру, недавно я давала показания на разбирательстве по делу о закончившемся убийством вооруженном ограблении.

Двое грабителей совершили разбойное нападение на магазин, где находились два продавца, один из которых был убит выстрелом из пистолета. Как только грабители покинули магазин, выживший продавец нажал на кнопку тревоги. Почти сразу приехал патрульный и, как он сообщил позднее, обнаружил продавца в шоковом состоянии. Вот все, что последний смог сообщить, когда его попросили описать нападавших: «Двое мужчин, один – с усами. Двое мужчин, один – с усами».

Позднее в полицейском участке продавец уточнил данное им описание: один из грабителей был мужчина, мексиканец, в возрасте от 32 до 37 лет, ростом около 1,8 метра, весом 80–85 килограммов, коренастый, черные волосы до плеч, неопрятный вид. Он также описал и другого грабителя, рассказал, как были украдены деньги, какими фразами сам продавец обменивался с нападавшими и как сообщил о произошедшем в полицию.

Продавец помог полицейским составить фоторобот первого грабителя. Приблизительно через две недели после нападения свидетелю показали ряд черно-белых фотографий. Он заявил, что человек на одной из них очень похож на одного из грабителей (назовем изображенного на ней Р. Дж). На самом деле среди предоставленных полицией снимков было две фотографии этого человека, но первую продавец пропустил. Примерно через неделю ему показали шесть цветных фотографий. Он пролистал их и, дойдя до снимка Р. Дж., отложил его. Он продолжил просматривать остальные фотографии, потом взял снимок Р. Дж. и сказал: «Это он. Его лицо я ни за что не забуду».

Через полтора месяца после нападения патрульный, который всего за несколько минут до того, как получил сообщение об ограблении, не торопясь проехал мимо магазина и заметил внутри двух мексиканцев, дал показания в полиции. Когда его попросили посмотреть фотографии, он опознал Р. Дж. Позднее он добавил, что видел его фотографию в газете.

Р. Дж. предстал перед судом по обвинению в ограблении и убийстве. Поскольку единственным имеющимся доказательством по делу были результаты свидетельского опознания, адвокат, выступавший в его защиту, потребовал пригласить психолога для дачи показаний, и меня вызвали на слушание. Я начала с краткого описания природы человеческой памяти. Затем я перечислила психологические факторы, которые в данном случае влияли на показания свидетелей.

Время удержания информации в памяти. Сколько времени прошло с момента ограбления до момента, когда свидетели попытались вспомнить произошедшее? Для продавца – две недели, для патрульного – более полутора месяцев.

Фокусировка на оружии. Оба грабителя имели при себе пистолеты, и из показаний продавца было ясно, что он в основном смотрел на оружие.

Опознание людей другой расы. Обычно люди одной расы не замечают индивидуальных различий во внешности представителей других рас («они все на одно лицо»). Продавец и патрульный были белыми, а грабители – мексиканцами.

Информация, полученная после произошедшего. Прежде чем опознать Р. Дж., патрульный видел в газете его фотографию, которая могла затем стать частью его воспоминания.

Непреднамеренный перенос (принятие человека, увиденного в одной ситуации, за человека, которого вы на самом деле видели при других обстоятельствах). Продавец пропустил первый снимок Р. Дж., но опознал его, дойдя до второй фотографии. Возможно, теперь Р. Дж. казался ему знакомым, потому что до этого продавец видел не его, а его фотографию.

Присяжные не смогли вынести вердикт по делу Р. Дж. Было проведено повторное слушание, в ходе которого удалось получить практически такие же показания, что и во время предыдущего, и присяжные вновь не пришли к единому мнению. Сложно определить причины, лежащие в основе любого выносимого присяжными вердикта, как и решения каждого из присяжных в отдельности, но в данном конкретном случае велика вероятность того, что у некоторых членов коллегии было слишком много вопросов о том, можно ли считать результаты опознания достоверными и заявить о виновности Р. Дж.

Очевидно, свидетельские показания не следует расценивать как надежные, незыблемые доказательства, какими они считались в прошлом. Как мы убедились, они часто оказываются недостоверными. Но поскольку дача свидетельских показаний представляет собой идеальный эксперимент над человеческой памятью, с их помощью можно многое узнать.