И снова участники относительно точно отвечали на одни вопросы, но неправильно – на многие другие. В частности, их спрашивали, было ли у них завещание. Почти 90% опрошенных дали тот же ответ в 1974-м, что и десятью годами ранее. Одним из вопросов, на который было получено наибольшее количество недостоверных ответов, оказался вопрос о доходах. В 1964-м участников просили назвать их семейный доход за текущий год, а также спрашивали, что для них более ценно – развлечения, комфорт, друзья или работа. На каждый из этих вопросов одинаковый ответ в 1964 и в 1974 годах дали около 40% респондентов. Любопытно, что большинство участников (72%), которые не были последовательны в своих ответах на вопросы о доходе, называли более высокие цифры, чем в 1964-м. В некоторых случаях эта разница оказывалась чрезвычайно значительной. Кроме того, участники «вспоминали» о гораздо более профессиональной целеустремленности, чем та, которую они проявляли в действительности. Семьдесят процентов опрошенных, давших недостоверные ответы о своих прежних ценностях, вспоминали, что самой важной частью их жизни была работа, хотя раньше говорили, что это развлечения, комфорт или друзья. И наконец, отвечая на вопрос о том, сколько недель они проработали в 1964 году, две трети участников называли более высокую цифру, чем во время первого опроса.

Итак, даже на вполне однозначный вопрос о том, скажем, оформлял ли респондент завещание, каждый восьмой участник давал противоречивые ответы. Еще хуже дело обстояло с вопросами на социально значимые темы. «В большинстве случаев основанные на воспоминаниях ответы представляли респондентов в более благоприятном свете, чем информация, полученная во время первого опроса». Искажения возникают особенно часто, если достоверные воспоминания не укрепляются в памяти посредством регулярного повторения.

Итак, выходит, что у нас остается относительно позитивное представление о самих себе. Большинство окружающих нас людей мы воспринимаем как менее умных, менее внимательных к другим, менее терпимых и реже жертвующих деньги на благотворительность. Мы даже склонны считать, что другие люди, относящиеся к нашей социальной группе, умрут быстрее. Один психолог обнаружил, что студенты колледжей считают, будто проживут намного дольше, чем предполагает средняя продолжительность жизни. Вспоминается анекдот о мужчине, который сказал своей жене: «Если случится так, что один из нас умрет раньше, думаю, я перееду в Париж».

Эта склонность помнить события в более благоприятном свете, чем они воспринимались изначально, распространяется даже на наши воспоминания об отпусках. Мельцер попросил студентов колледжа описать, как они провели рождественские праздники. Студенты должны были рассказать, чем занимались во время каникул, уточнив, оказался ли тот или иной опыт приятным, неприятным или вовсе не вызвал никаких эмоций. Отлично проводить время, катаясь на водных лыжах, – это, вероятно, приятный опыт, а вот осиный укус большинство людей сочтет неприятным происшествием. Спустя шесть недель студентов неожиданно попросили вновь перечислить все то, о чем они рассказывали, только что вернувшись с каникул. Уже в первый день учебы они назвали больше приятных событий, чем неприятных, а через шесть недель перевес в сторону радостных воспоминаний оказался еще сильней.

Почему люди помнят себя в более позитивном ключе? Социальные нормы мощнейшим образом влияют на наше самовосприятие. Когнитивный диссонанс может привести к относительно постоянным искажениям в памяти, которые призваны укрепить стабильное восприятие самого себя как добропорядочного гражданина. Вполне вероятно, что отчасти люди преувеличивают, сознательно пытаясь произвести впечатление на задающего им вопросы собеседника, но, по мнению большинства исследователей, в основном мы искажаем правду, чтобы повысить самооценку. Если действительно возникает когнитивное искажение, благодаря которому человек лучше себя воспринимает, это очень важно знать тому, кто хочет «отыскать истину» в его ответах. Тут, вероятно, не помогут даже самые хорошие взаимоотношения и самые настойчивые попытки выпытать правду. Что действительно необходимо, так это правильно сформулировать вопрос, чтобы респондент не воспринял тот или иной ответ как угрозу своей самооценке. Однако не всегда возможно выяснить истину о чьем-то прошлом – не столько потому, что люди не хотят говорить другим правду, сколько потому, что иногда они не способны сказать правду самим себе.

За долгие годы я не раз наблюдала за одной из моих близких подруг любопытную особенность, которая проявлялась столь часто, что я ни капли не сомневаюсь, что это не совпадение. Происходит это так. Предположим, моя подруга случайно встречает кого-то, кого давно не видела, может, несколько месяцев или даже лет, и этот человек говорит что-нибудь вроде: «Надо же, ты так похудела!» Стоит отметить, что она вот уже пятнадцать лет стабильно весит 56,5 кг, не теряя и не набирая вес. Так почему же люди вспоминают ее более полной, чем она была на самом деле?

Есть несколько возможных объяснений феномена воспоминаний о полноте. Одно из них заключается в том, что она и вправду сбросила вес, сама того не зная. Это представляется маловероятным. Более правдоподобной кажется версия об искажении воспоминаний, которое заставляет нас воспринимать себя в более благоприятном свете. Один из способов воспринимать себя более положительно – воспринимать других более отрицательно. Возможно, представление других людей о ней постепенно смещается, делая ее полнее, чем в реальности. Возможно, именно поэтому некоторые люди считают себя «незаурядно стройными», таким образом улучшая свою самооценку.

Возможно, еще одна причина, по которой люди постоянно вспоминают ее более крупной, чем на самом деле, связана с колоритностью ее личности и ее карьерными успехами. Их представление о ней раздулось из-за невизуальных аспектов восприятия, перестав соответствовать реальности.

Относиться к собственной памяти и к памяти в целом со здоровым недоверием – это неплохая идея. В конечном счете память работает избирательно, она выборочно впитывает информацию и выборочно изменяет ее с течением времени. Во многом это может быть средством адаптации. Зачем нам крепко хвататься за воспоминания, которые нас тревожат или портят нам жизнь? Может быть, жизнь стала бы намного радостнее, не будь она омрачена воспоминаниями о прошлых недугах, страданиях и горестях. Какая польза моей подруге Диане от того, что она помнит все те случаи, когда с ней плохо обходился ее бывший ухажер? Похоже, в нас намеренно был встроен механизм, позволяющий стереть пленку нашей памяти или, по крайней мере, подкорректировать ее так, чтобы мы могли жить и функционировать, не мучаясь из-за прошлого. В некоторых случаях достоверные воспоминания лишь мешали бы нам. Итак, зная об этом, некоторые могут – если у них возникнет такое желание – этим воспользоваться. Рекламщики и политики, к примеру, могут искажать человеческие воспоминания в свою пользу. Делая это, они исподволь воздействуют на систему, которая обычно верно нам служит, но время от времени подводит нас.