– Сентиментальность? Мне было достаточно взгляда женщины. Взгляда Мари де Сальвен.

Но помощник бальи, казалось, не слышал его. Он медленно закрыл глаза.

– Венель… Вот сейчас, в этот момент… у меня полная уверенность, что Господь смотрел на меня тогда глазами Эванжелины Какет, и смертельный холод леденит мои внутренности. Я знаю, Бог не хотел, чтобы она тогда ушла в его Царствие. Какое мне дело, что она была осуждена, как того требовали законы. Мы узурпировали волю Вседержителя! Странное дело, но я к этому уже привык, так же как к множеству других вещей до вашей… выходки по поводу де Фоссея, которая уже стала для меня одним из воспоминаний прошлого. А самые обескураживающие детали я спрятал в дальнем уголке своего разума.

– Обескураживающие? – чуть повысил голос Венель-младший, поднимаясь, чтобы снова наполнить стакан заместителя бальи.

– Ну конечно. Гарен Лафуа, безутешный вдовец, который навещал свои владения, находящиеся в добром лье от его дома, где произошло убийство, переехал из Мортаня в Ножан-ле-Ротру несколько месяцев спустя после ужасной кончины супруги. Почти все слуги последовал туда за ним. За исключением троих, в числе которых была молодая женщина. Все трое выступали свидетелями против Эванжелины.

– И что из этого?

– Слушайте дальше. Один из свидетелей купил себе лавку колбасника, другой – ферму неподалеку от Дансе. Что же касается юной особы, то она удачно вышла замуж за сына крупного маркитанта. Спрашивается, откуда она взяла деньги на приданое? Конечно, не с тех грошей, которые платил ей Гарен Лафуа, который вовсе не славился щедростью.

– Вы полагаете, что ей заплатили за некоторое свидетельство?

– Вроде того.

– И что же она тогда заявила?

– Девица поклялась на Евангелии, что молодая служанка ненавидела свою хозяйку Мюриетту Лафуа, жаловалась на нее и высказывала угрозы в ее адрес. Элуа Талон, чернорабочий, бывший солдат, а теперь наш добрый колбасник, поклялся, что сопровождал своего хозяина, когда тот отправился объезжать владения, и не отходил от него ни на шаг. Альфонс Фортен, третий мошенник – тот, который стал фермером, – свидетельствовал, что утром того дня, когда было совершено убийство, Эванжелина пришла к нему одолжить топорик, заявив, что ей нужно отрубить головы у карпов. Эта просьба его немного удивила, но он, разумеется, ничего такого не подумал.

– А другие слуги?

– Все это и определило ход процесса. Трое других слуг тогда находились в домашней прачечной. Еще двое на телеге отправились в лес, чтобы нарубить там дров. Таким образом, Мюриетта Лафуа оказалась дома одна с Эванжелиной. Некоторые слуги усмотрели в этом умысел обвиняемой, которая ждала удобного момента, чтобы беспрепятственно совершить свое ужасающее деяние. Даже если б и захотела, она была совершенно не способна ни на какую хитрость и тем более расчетливость. Ей бы просто не хватило на это ума.

– Полагаю, слуги отправились исполнять работу по приказу хозяина?

– Ваше предположение совершенно верно, мессир Правосудие. Но история на этом не заканчивается. Через три месяца после убийства жены Гарен Лафуа снова женился на молоденькой и хорошенькой буржуазке из Мортаня. Последнее служит доказательством, что он был с ней знаком еще до переезда в Ножан-ле-Ротру.

– А он что-нибудь унаследовал от первой жены? – поинтересовался Ардуин.

– А вы как думаете! После ее кончины он унаследовал довольно приличное имущество. Кстати, сейчас у него народилось уже двое от второй жены.

– Обычная семейная история с очень скверным завершением, так? – подытожил палач.

– Если бы все, кому изменяют супруги, погибали таким образом, земля превратилась бы в безлюдную пустыню! – отрезал помощник бальи. – Обычная и довольно омерзительная история о страсти к наживе, о безнравственности и даже дикости.

– И все же это не доказательство, – возразил Ардуин.