– Уже лучше. На этом знакомство пока закончим. Сержант, покажи им их кровати, тумбочки, ну и … короче, пусть пока устраиваются. Через час ужин.

Как только старший лейтенант вышел из роты, из глубины казармы раздался крик: «Духи – вешайтесь!»

– Ободряющее приветствие, – прошептал Лене на ухо Тимофей.

– Ничего. Прорвемся, – улыбнулся Леонид и легонько подтолкнул друга в спину. Пошли становиться солдатами.

Первых два дня сержант действительно обращался с ними как воспитатель детского сада с детьми. Он все им терпеливо объяснял, показывал, рассказывал, и даже иногда отгонял не в меру назойливых старослужащих, которые пытались внести свой вклад в обучение.

– Кажется эта часть ничего, – шептались в курилке новобранцы. – «Старики» не лютуют, кормят сносно, офицеры особо не напрягают. Вроде нам повезло.

Леня слушал это и, кажется, так оно и было, но что-то ему подсказывало, что все еще впереди. Глядя в столовой на застегнутых до подбородка, с затянутыми туже некуда ремнями, в потертых ПШа одних солдат, и расстегнутых, с болтающимся ремнем, со сдвинутой на затылок шапкой и вечно засунутыми в карман руками других, понял, что в этой затерянной в тайге части, очень далеко от уставных отношений. Но больше всего Леню поразили лица. У молодых они были осунувшиеся, измученные, голова вжималась в плечи от постоянного ожидания удара и затравленный взгляд загнанного в угол и, покорившегося своей участи, зверя. Старослужащие же наоборот, в большинстве своем ходили выпятив грудь, широкого распрямив плечи, глядели даже на офицеров по верх голов. Все говорило за то, что «курсы молодого бойца» будут не из легких. Начались они в конце третьего дня, перед отбоем.

Сержант после вечерней проверки личного состава не подал ожидаемую команду: «Вольно, разойдись!», а продолжал с ухмылкой прохаживаться вдоль строя.

– Кто знает, за сколько времени должен одеваться солдат по команде «Подъем!» – спросил вдруг он, остановившись по центру.

– За сорок пять секунд! – выкрикнул кто-то из новобранцев.

– Правильно. А раздеваться?

В строю молча пожали плечами.

«Начинается» – промелькнуло в голове у лени.

– Тоже за сорок пять секунд. А вы, как стадо баранов, и за полчаса подняться не можете. Вдруг война, а вы раздеты! В каком виде будете отражать атаку? То-то. Могу вас заверить, что противник ваших кальсон не испугается. Ну непугливый нынче враг пошел, хоть ты тресни. А поэтому, с сегодняшнего дня будем тренироваться выполнять свой первый норматив. Сорок пять секунд, отбой!

Строй оцепенело остался стоять на месте.

– Не понял! – сержант удивленно оглядел новобранцев. – Вы че, бойцы, команды не слышали? Я сказал отбой, сорок пять секунд!

Парни сорвались с места и, толкая друг друга, двинулись к своим кроватям. Когда затих скрип кроватных пружин, сержант неодобрительно покачал головой:

– Нет, вы не солдаты, вы беременные бегемоты. Прошло пять минут, пока последний из вас вскарабкался в свое гнездо. Оценка – хуже некуда. Подъем, сорок пять секунд!

У Лени кровать находилась на втором ярусе и, соскакивая с нее, он угодил ногами в спину вскочившего с нижней кровати солдату. Тот упал на четвереньки, Леня на него, бегущие сзади солдаты – на них и через секунду в проходе образовался затор из человеческих тел.

– Отставить! – сдерживая смех, крикнул сержант. – Поднимаетесь вы еще хуже, чем ложитесь. По такому подъему противник Москву возьмет прежде, чем вы оденетесь. Подъем, сорок пять секунд!