– Наши с хаты выбежали. Отстреливаются. Федька упал, Сёмка кривой, Володька. Остальные вроде как тикают. Слышь, Богдан, может и нам пора ноги делать?

– Сейчас, я только этого москаля шлепну.

Услышав это Сергей, со страху, бросился на наемника, и они, сцепившись клубком, покатились по земляному полу. Казалось уже ничего не могло спасти Величко от неминуемой смерти, но тут ворота распахнулись и в сарай вбежал Тимофей. Дав короткую очередь по шарахнувшемуся в угол наемнику он прикладом оглушил второго, и вытащил из его обмякших рук полузадушенного Сергея.

– Сынок, живой! – прижав к себе фотографа, радостно воскликнул командир взвода. – А я уже, грешным делом, думал, что тебя того…. Ан нет. Жив родной. Ты что морщишься? Ранен? Постой, постой. Эка как они тебя разукрасили. Ну ничего. Сейчас мы тебя в лазарет определим. Подлатаем, будешь как новенький. – возбужденно болтая от радости Тимофей подставил Сергею своё плечо, чтобы тот оперся, и они медленно пошли к выходу.

Величко не услышал выстрела. Он только увидел, как вздрогнул Тимофей, его тело выгнулось, изо рта потекла кровь, и он стал медленно оседать на землю. Сергей попытался подхватить своего командира, но обмякшее тело увлекло за собой и его. Это спасло ему жизнь, так как вторая очередь прошила воздух над самой головой. Внутри Сергея все перевернулось. Не помня себя от ярости, он сорвал с Тимофея автомат, и с криком «получай, падла» выпустил в распахнутые ворота сарая весь рожок, а затем, отбросив оружие в сторону, уткнулся лицом в грудь командира, и горько заплакал, шепча сквозь слезы лишь одно слово – «Прости».

В одной из стран Евросоюза состоялся съезд журналистов, на котором обсуждался лишь один вопрос: «Военная агрессия России в одной из бывших республик». Каждый из корреспондентов представлял какие-то факты, которые, яко бы, это подтверждают, но все было не то, не убедительно, явно надуманно. Главную сенсацию организаторы приберегли, так сказать, «на десерт». И вот, под занавес заседания из-за стола президиума встал председатель съезда Эрик Миллер. – А теперь, господа, я предлагаю вашему вниманию отчет моего спецкора в рядах сепаратистов Сергея Величко. Он собрал неопровержимые доказательства злодеяний российских войск в Республике. Прошу Сергей.

На сцену поднялся Величко. Его сосредоточенное лицо напоминало маску. Он обвел зал тяжелым взглядом, и подал знак Миллеру: «можно начинать». Свет погас, а на экране побежали кадры с боевых действий. Все аккредитованные СМИ пустили эти картинки в прямой эфир.

– Присмотритесь внимательно – прозвучал из темноты голос Величко. – Вы видите горящий дом? Его подожгли наемники после того как расстреляли стариков и вывезли все ценное. Следующий кадр – это то же горит хата, но теперь вы видите, как ополченцы стараются её погасить, а рядом стоят хозяева, как вы догадались живые и здоровые. Дальше. Вот так издеваются над пленными ваши «подопечные». Даже в средневековье до таких пыток не додумались, а вот уже пленные наемники. Сытые, мордатые, без единого синяка.

Взрыв негодования потряс зал. Журналисты повсакивали с мест и что-то кричали в его адрес, но Величко продолжал изобличать наемников. Его хлесткие, как удары бича, фразы больно били по ушам и головам всем, кто не хотел слышать правду. Уже давно был отключен микрофон, выключен проектор, зажжен свет, а Сергей все стоял у трибуны и выкрикивал в зал то, чего так боялись собравшиеся здесь. Миллер, красный от бешенства, подскочил к Величко и рванул его за рукав

– Ты мне за это ответишь, сукин сын. – злобно прошипел он.

– Всегда к вашим услугам. – усмехнулся Сергей, и неспешной походкой победителя сошел со сцены.

Сухое, знойное лето подходило к концу. Величко сидел в блиндаже, и с наслаждением пил травяной чай из алюминиевой кружки.

– Может всё-таки останешься? – в очередной раз, с надеждой, спросил его «Сталин».

– С удовольствием бы, Георгий Иванович, но не могу. В Москву мне надо. Дел много накопилось, к тому же из одной телекомпании приглашение пришло. Жаль такой случай упускать. Но я обещаю, что как только решу все вопросы так сразу же вернусь. Вы ведь теперь мне как родные стали.

«Сталин», попыхивая трубкой, прошелся по блиндажу. – Ну что ж, надо так надо. Езжай, сынок. Степан добросит тебя до пропускного пункта.

– Не стоит Георгий Иванович. Неделю назад мы у этих «гамадрилов» целый автопарк отбили так я, если можно, «Жигуленок» возьму. По пути еще поснимаю, чтобы не с пустыми руками в столицу приехать – Сергей допил чай и поднялся. – Ну, товарищ командир, давайте прощаться.

Выехав из расположения полка, Величко специально направил старенькие «Жигули» вдоль линии противостояния. Он хотел снять побольше материала для своей будущей выставки, которую задумал еще там, на скандальном съезде. Вот одна деревня – призрак, вторая. А в этой из полусотни дворов уцелело только два, и, о чудо, есть люди. А вон, в дали, у лесочка монастырь. Вроде как цел. Заехать? За, почти до основания, разрушенной стеной находился храм и жилая, двухэтажная постройка. Величко заглушил мотор, вышел из машины и направился к церкви. «Выстояла, родная, не поддалась». – улыбнулся Сергей, потянув на себя тяжелую, дубовую дверь. Каждый его шаг внутри храма отзывался гулким эхом, и хрустом битого, оконного стекла. «Что ж вы наделали, нелюди». – Вздохнул Величко оглядывая опрокинутые аналое и подсвечники, сбитые со стен иконы, поломанные рамы. Сергей достал зажигалку и подошел к лампаде. Маленький, живой огонек осветил Лик Вседержителя. «Вот, совсем другое дело». Он поднял с пола огарок свечи, зажег его от лампады и направился к другой. Вдруг дверь с треском распахнулась и в храм вломилось пятеро головорезов.

– Величко? – Крикнул один из них передергивая затвор автомата.

– Совершенно верно ,– Сергей повернулся лицом к наемникам.

– Тебе привет от Миллера.