Леня присел на жесткую скамью за высоким ограждением и рассеянно слушал, как помощник судьи зачитывает его дело.

«Вот влип,» – горестно думал он, украдкой рассматривая зал. – «Надо же было именно на мое дело суд присяжных назначить. От этих всю двадцатку ожидать можно. Хотя, теперь уже один хрен. Мать только очень жалко. Совсем сдала, родная».

Три часа длилось разбирательство. Три часа Леня то отвечал на вопросы, то нервно ерзал по скамье, слушая других. И. наконец, после потока слов, пота и слез, присяжные удалились на совещание. Эти десять минут, пока они находились в комнате, для парня показались вечностью. Ему казалось, время остановилось, и жизнь застыла. Что эти десять тысячелетий никогда не кончаться. Что конец света наступит гораздо раньше, чем эти двенадцать человек примут решение. Но вот дверь распахнулась.

– Встать! Суд идет!

– Рассматривается дело Клиневского Леонида Геннадьевича, та… та… та… та… – барабанной дробью застучали слова по перепонкам. – … Суд присяжных вынес вердикт – не виновен…

Зал охнул и разразился громом аплодисментов. Судья стал требовательно стучать молотком, призывая к порядку.

– … и освободить Клиневского Леонида Геннадьевича из-под стражи в зале суда, – закончила читать постановление секретарь.

Когда он вышел из-за барьера, отделявшего его от остального мира, к нему бросились поздравлять друзья и знакомые, но он, отстранив их, нежно обнял мать. Света стояла чуть в стороне, украдкой утирая слезы.

– Подойти к ней, – попросила Тамара Михайловна.

– Она как из больницы приехала, так собрала вещи и к нам переехала. Теперь у нас живет.

– И ты ее пустила? – удивленно спросил Леня, не веря своим ушам.

Тамара Михайловна опустила голову и улыбнулась.

Леня в волнении подошел к Свете.

– Это правда?

Девушка лишь кивнула головой.

– А как же шмотки, рестораны, Италия?

– Без тебя мне Италия – Северный полюс.

Леня взял в руки ее лицо и чуть приподнял.

– Здравствуй, мой Светик.

– Здравствуй, Ленечка.