Он снова опустил голову.
— Но если ты хочешь проводить внеаудиторные занятия, то тебе лучше подыскать другую девчонку.
Больше он ничего не говорил, поэтому я сняла сумку с плеча и встала из-за стола.
Когда я шла к двери, он сказал:
— Я ездил во время каникул на юг Франции. Со всей семьей. На три недели.
Я остановилась и обернулась:
— Здорово. Хорошо провел время?
— Ужасно. Я бросил ее, Кэт.
Сейчас он смотрел на меня. Выражение его лица предлагало мне то, чего прежде никогда не предлагало. Обязательность, искренность, исключительность, любовь. Слишком поздно. Последний семестр мог сложиться иначе, до лета, до Гевина. Теперь я стала другой. Теперь я не нуждалась в Салливане.
— Прости, Маркус, — сказала я. Жаль, но я не могла сказать ничего другого и продолжила свой путь.
В тот вечер мне позвонила Шейла. Я догадалась, что у нее есть новость для меня, хотя перед тем, как ее сообщить, она по крайней мере пять минут болтала о Меле и своей лавке.
— Я просмотрела пакеты с коллекциями в кладовке. Помнишь, ты собиралась разобрать их по моей просьбе несколько недель назад, но не нашлось времени.
— Помню.
— Вот, я просмотрела книгу заказов и увидела, что один из них предназначался господину Б. Найту.
Она умолкла.
— Ну?
— Не имя ли это приятеля Гевина, того, который ездил в Ирак вместе с ним?
— Да, Бертран Найт. Но это не такое уж редкое имя. Должно быть, имеются тысячи Бертранов Найтов. Это просто совпадение.
— Да, понимаю, но, видишь ли, когда я просмотрела пакеты, то обнаружила, что один из них пропал.
Снова молчание.