— Я хотел, чтобы ты могла летать. — или можно было сказать: я не хотел, чтобы у моей валькирии пропала основная функция, которая помогает ей работать. — И решил не прерывать нашу традицию.

Он поставил поднос на кровать, а я улыбнулась. Его чай несколько отличался от моего, но я все равно была рада вниманию правителя.

— Майкл… — я прикоснулась к его руке. — А ты можешь принести печенья с кухни, а то служанки обычно всегда приносят что-то не то. Я знаю, ты никогда не ошибаешься.

— Хорошо, я мигом. — он ушёл, а я откинулась на спинку кровати, размышляя о том, успели ли Кристиан и наследники добраться до двора осени в безопасности, потому что уже через пару дней мне придётся навестить их с неприятными новостями. Либо они добровольно отдают бывшего правителя двора зимы, либо я буду угрожать им, чему меня и учили. Но с того времени я стала другой, и теперь мне совсем не хотелось убивать, хотя я знала, что придётся.

Я расставляла палатку, пока Томас разжигал костер. Мы остановились чуть поодаль от дороги, чтобы нас никто не смог заметить, и нам стоило бы не разжигать костер, но после нескольких дней путешествия без огня и без теплой еды солдаты уже готовы были выть. Майкл приставил ко мне Томаса и ещё троих ребят, которые должны были сопровождать меня в двор осени. Я укладывала рюкзаки в палатку, стараясь не думать о том, что мне придётся сказать, и тем более сделать. Как бы Мия не переживала о моей ране, я видела в её глазах презрение из-за того, что я продала двор зимы Майклу. Нил был мягче в этом вопросе, но тоже замечал, как его сестра реагирует.

Я видела в её глазах ненависть, когда она проткнула меня крыло, которое до сих пор болело. Майкл создал мне новые ткани, мышцы, чтобы я смогла летать, но на полное принятие этого куска крыла потребуется слишком много времени. Он мог заменить мне перья и всё остальное, но тот яростный взгляд, когда Мия ранила меня, я уже не смогу забыть. Она считает, что я виновата, что я не должна была предавать Кристиана, что я могла бы поступить по-другому. И от этого мне становилось не по себе.

— Чего ты сидишь поодаль? — Томас опустился рядом с моей палаткой.

— Они меня боятся. — я взглянула на солдат, которые тут же отвернулись обратно к костру, как будто бы их не интересовал наш разговор. — И мне так спокойнее.

— Джесс, они… — я покачала головой, зная, что именно она испытывают. — Как планируешь забирать Криса?

— Мы зайдём через главный вход, а потом я буду действовать по своему плану. Вам нужно лишь наблюдать. — Томас испуганно посмотрел на меня.

— Ты же понимаешь, что они не отдадут его просто так? — я кивнула.

— У меня там есть человек. Сообщил интересные новости, которые я собираюсь использовать. — парень хотел задать вопрос, но я покачала головой. — Ты скоро сам всё поймёшь. Я не хочу втягивать тебя в то, что итак скоро закончится.

— Дэя, что ты задумала? — я грустно улыбнулась, смотря в землю.

— Сделать всё то, о чём Кристиан и не думал в худших кошмарах. Он сам нам сдастся, поэтому вам лишь останется нацепить на его руку браслеты, против магии. И мы поедем в двор весны. — я посмотрела на звезды. — Когда-нибудь это закончится, и мы все будем жить в мире, который сами и создадим.

— Ты его любишь? — я посмотрела на Томаса.

— Да, люблю. Жаль, что я это слишком поздно поняла. — командир хотел спросить меня о чём-то, но я уже встала, пройдя к костру. — Ребята, завтра трудный день, идите спать.

Это не был голос их командующей, это был голос девушки, которая просто устала от такой судьбы. Голос девушки, которая хотела бы быть любимой и построить ту жизнь, где не нужно было бы притворяться, где она могла бы стать собой, где её смогли бы принять даже в обличии монстра из худших кошмаров. Но пока для меня такого места нигде не было…

Меня завели в зал, где на тронах сидели король и королева, а по бокам стояли Мия и Нил. Моих ребят обыскивали за дверьми зала, а меня пропустили сразу же после яростного взгляда в их сторону и расправленных крыльев.

— Джесс, ты жива. — как только Мия бежала ко мне, я достала маленький ножичек, который спрятала в рукаве, и провела по её руке. Ко мне тут же подбежали солдаты, отобрав клинка.

— Это за то, что ты сделала. — повязка на крыле всё ещё напоминала мне о той боли. — У меня больше нет оружия.