— Да, жизнь тебя не гладила, — кивает мужчина, отходя в дальний угол. — Но по нынешним временам живой — уже везунчик. Хватай кашу, не бойся.

Мальчик поднял с земли металлическую посудину, огляделся и нерешительно двинулся было назад, в темноту, но там зашуршали по ломаному асфальту первые капли дождя. Ребёнок пугливо втянул голову в плечи и сделал шаг вовнутрь, к костерку.

— Садись-садись, — сказал ему мужчина. — Поешь спокойно, я пока тут постою. У тебя какой агрорадиус? Не заклинит внезапно башню? А то навидался я вашего брата…

Паренёк пожал плечами и присел на корточки у входа. Быстро заработал ложкой, шипя и обжигаясь.

— Да не спеши ты, не отберёт никто. Как говорила моя бабушка, превреднейшая, но мудрая старушенция: «Кто жрёт не жуя, не наест ни…» Не поправится, в общем.

Мальчик торопливо доел кашу и ещё некоторое время скрёб ложкой по кану, выбирая остатки. Потом с сожалением отставил опустевшую посуду и тоскливо посмотрел на дверь. Снаружи шумит сильный дождь, и тот, кто туда выйдет, будет ночевать в мокрой одежде как минимум. Если найдёт сухое место для ночёвки, конечно.

— Пожрал? Молодец. Слушай, в такую погоду и собаку на улицу не выгонишь, но, блин, я не могу ночевать стоя в углу. Да и жрать, признаться, охота. Давай попробуем проверить твой агрорадиус? Может, как-то разойдёмся краями? Я к костру, а ты в угол? Потом поменяемся, если хочешь. Я сейчас начну подходить по шажочку, а ты следи. Если начнёт агрить, то не терпи, сразу скажи. Чтобы внезапно с резьбы не сорвало. Можно так? Я так-то хрен его знаю, как у вас это работает, триггерно или по градиенту. Все же такие внезапные — хрясь, и в атаку. Не поболтаешь. Ну что, готов? Я иду.

Он отлепился спиной от стены и сделал шаг вперёд. Мальчик сидит и внимательно на него смотрит. Ещё шаг. Ещё.

— Да, — сказал мужчина внезапно. — «Агрорадиус» — это «радиус агрессии». Я так назвал дистанцию, на которую к вам можно приближаться. До того, как у вас глазки заблестят, зубки оскалятся, и вы кинетесь мочить ближнего своего с таким энтузиазмом, как будто он вашего любимого хомячка изнасиловал. Дистанция у всех разная, но так близко, как ты, меня ещё никто не подпускал. Впрочем, ты и сам невелик. Сколько тебе? Десять? Двенадцать? Худой такой, что не поймёшь. Итак, сосредоточились! Один маленький шаг для человека…

Мужчина шагнул вперёд под пристальным взглядом сидящего мальчика. Ещё раз. Потом ещё.

— Обалдеть, — сказал он, садясь рядом. — Ты до сих пор не пускаешь пену изо рта и не пытаешься перегрызть мне глотку. Откуда ты такой взялся? Неужели… да нет, не бывает таких совпадений. А вот из любого правила исключения бывают. Давай сюда кан, сварю себе каши.

Мальчик протянул ему металлическую посудину, их руки соприкоснулись. Мужчина неожиданно взял его за руку, мальчик испуганно отдёрнулся и вскочил, отпрыгивая к двери.

— Прости! Напугал? Не подумай дурного, я пять лет не касался живого человека. Робинзон против меня так, турист-уикендщик, а ты даже не знаешь, кто такой Робинзон. Просто растерялся. Да садись, садись! Обалдеть можно. Ты нормальный! Как? Почему? Меня, кстати, Ингвар зовут. Будем знакомы!

Он протянул мальчику руку, тот, поколебавшись, осторожно пожал широкую, крепкую, как доска ладонь своей маленькой грязной ладошкой.

— А тебя как зовут, пацан?

Мальчик вздохнул, показал на рот и развёл руками.

— Чёрт, да ты немой, что ли?

Подтверждающий кивок.

— Ну вот, — рассмеялся Ингвар, — вот так у меня всегда! Моё фирменное везение, которое я называю «не-дай-бог-удача». Найти единственного в мире нормального — и он, блин, немой! Понимаешь, пацан, я ещё и пять лет ни с кем не разговаривал. При том, что ужас как люблю потрындеть. Что ты так жалобно смотришь? Это моя каша! Ты свою уже съел! Ладно, чёрт с тобой, оставлю половину. Хотя ты и не можешь мне сказать, что такое «мегрета». Похоже на селёдку с абрикосовым вареньем. Доводилось мне жрать вещи и похуже. На, доедай, бедолага…

— Эка тебя угораздило-то. Это у тебя, пацан, «травматическая афазия». У меня с одним приятелем так было. После того, как его расстреляли. Ну, как «расстреляли» — поставили к стенке, глаза завязали и пальнули из калашей над головой. Пошутили, типа. Такое чувство юмора в тех краях, своеобразное. Ах, да – «калаши»… Это единственное в мире оружие, которое стреляет, даже будучи ржавым как из жопы. Ох, блин… совсем забыл. Оружие! Знаешь, это такая штука, которую люди делают, чтобы убивать друг друга. Ну, то есть прибить ближнего можно практически чем угодно, но специальный инструмент ухватистей. Хрен его знает, как тут у вас умудрялись без него обходиться. Я вот чего скажу тебе, пацан — я многое повидал на своём веку, но здесь всё было конкретно странно устроено. Охренеть как странно. Даже до того, как навернулось. Доел? Давай сюда посуду. Чайку заварим.