Как сел на первую в девяносто четвертом, так и не слезаю, поменяв их не одну сотню под своей задницей.

Но и перепить я тоже мог, много-то мне не требуется, не та конституция к алкоголю по жизни. Однако, ни привкуса во рту, ни знакомого чувства раскоординированности после выпивки не имеется, это я точно чувствую.

Значит, точно не пил ничего.

Две широкие полосы знакомой дороги перед глазами, занесенные снегом и только одна расчищенная колея от проехавшей, как я и думал, снегоуборочной машины.

Светят несколько фонарей и едва освещают саму дорогу желтым светом, от которого я тоже отвык. Теперь фонари светят белым, гораздо более ярким светом от диодов.

И тут я понимаю, что серьезно туплю сейчас, наверно, все-таки выпил лишнего или с головой все же есть проблемы.

Что и на балконе тоже густо лежит снег, а откуда он может лежать, когда родители уже лет пятнадцать как закрыли весь балкон пластиковыми окнами и панелями наглухо, снег теперь здесь не должен появляться даже теоретически.

Нет, балкон полностью открыт всем ветрам, и я понимаю, что-то здесь явно не то и не так обстоит.

Отсутствие щетины, тощие руки и грудь, старое кресло из прошлого, пропажа застекленного балкона, еще теперь я чувствую, что балконная дверь снизу очень неплотно прилегает к косяку, на босые ноги сифонит ледяным воздухом.

— Как это было раньше, — невольно вспоминаю я.

Теперь я уже не хочу и дальше задавать себе вопросы, на которые не получаю никаких ответов, сразу же шагаю из комнаты, попадаю в знакомый темный коридор. На ощупь нахожу тройной пакетник выключателя и нажимаю крайнюю клавишу, которая именно для ванной.

Распахиваю дверь ванной и щурюсь от яркого света спросонья.

Щурюсь и пораженно смотрю на свое отражение в зеркале, вместо выше средней степени упитанности фигуры и широкого лица я вижу где-то гораздо ниже своего прежнего роста перепуганное, смутно знакомое мне лицо тощего паренька с копной волос на голове.

Глаза постепенно привыкают к свету лампы над входом, и я понимаю, что это или такой странный сон или я вижу себя самого лет в четырнадцать-пятнадцать!

Щипаю себя за руку, потом включаю кран и умываюсь холодной водой, однако, лицо подростка продолжает смотреть на меня из зеркала и не пропадает никуда. Только теперь оно стало мокрым, поэтому я тянусь за полотенцем к вешалке.

Моя широкая рожа не возвращается ко мне вместе с телом, а про трицепс и бицепс грешно даже спрашивать, да и вешалка расположена как-то высоковато для меня.

— Это что же со мной случилось? — теперь такой ответ на вопрос меня очень интересует.

От потрясения я чувствую, что меня не держат ноги и сажусь на край ванны. Холодный край чугунной, неудобной ванны еще советского образца, зато, такой устойчивый край.

Как я превратился в подростка? Почему превратился и кому это понадобилось?

Как мне жить в новом старом теле? Где прежний хозяин этого тела?