Полкан показывает надпись на планшете не только начальнику поезда, но и всем собравшимся, склабится: это что ж, товарищи, при всем честном народе мне взятку тут предлагают?

– Мы не можем там бесконечно стоять. Испарения действительно токсичны, мы это уже почувствовали. Больным становится хуже. У них и так поражены легкие, респираторный аппарат. Это для них мучение. Мы отдаем вам часть наших продовольственных запасов, чтобы вы нас пропустили без проволочек.

Полкан берется за бока. Натужно хохочет.

– Так дела не делаются, мил ты человек. Консервы там или нет, мне пока из столицы зеленый свет не дадут, никуда вы не поедете. Так что вы забирайте-ка свое добро, да проваливайте.

Вся троица не движется; седой стоит лицом к нему, двое других боком. Люди шушукаются, и непонятно, на чьей они стороне. Ящики выглядывают из-под брезента, гипнотизируют народ. Тогда Полкан выдергивает из кобуры пистолет, наставляет его на небо и жмет спусковой крючок.

БАХ!

Все трое не шелохнутся, не дрогнули даже. Полкан опускает дымящийся ствол, делает шаг к седому, еще шаг, еще. И прямо на ухо ему орет:

– Следующая твоя будет, ясно тебе?!

А тот отвечает ему негромко, и тоже на ухо – чтобы только он слышал, а не все вокруг:

– Я там больше больных держать не могу. Я немного подожду еще, а потом вагоны открою. Пускай к вам идут.

Он дает знак своим подручным, и те зачехляют ящики обратно. Строятся треугольником, как пришли, и бредут обратно к поезду.

Когда над гаражами гремит выстрел, Егор отчаянно ковыряет скрепкой скважину амбарного замка на дверях кольцовской мастерской. Когда-то он скрепкой орудовал неплохо, но этот замок какой-то хитрый, не поддается никак. Хорошо, вокруг никого – люди толкутся во дворе и за воротами, а тут, за домами, никого.

Скрепка застревает в замке и ломается.

Сука!

Теперь, даже если вернуться сюда вместе с Полканом и связкой ключей, толку будет ноль – а Полкана еще надо заново убеждать. Но оставить все, как есть, тоже нельзя. Начнется потом… И все равно придется признаться.

Внутри гаража стоит низкое жужжание. Так в уличных сортирах жужжит обычно.

Егор озирается вокруг. Соседский гараж открыт – на стене развешан инструмент. Ножовка по металлу – слишком долго. Кусачки – такую цепь не перекусишь. Егор проходит глубже… Кувалда.

Времени на размышления нет. Он хватает чужую кувалду, приноравливается к замку и с замаха, как будто колет дрова, сносит замок со звеньев цепи. Молот ударяет по листовому железу, из которого сварены гаражные двери; гараж гудит, словно огромный тревожный колокол – но никто не спешит на его набат, всем интересней то, что происходит за воротами.

Но времени все равно не так много.

Егор тащит створку на себя – заржавленные петли скрежещут, дверь поддается с трудом. Он проскальзывает в щель и закрывается внутри, чтобы не привлекать к себе зевак-соседей.