— За виновников торжества! — провозгласил Берташевич и полез чокаться. — Вы вообще пить сегодня собираетесь или как?
— А жрать кто за нас будет? — огрызнулся Кира. — Пушкин Александр Сергеевич?
— Не гони, Берта, — попросил я, — все в свое время. — Не скажу, что за время отсидки заделался трезвенником горбачевского разлива, просто почему-то поесть хотелось больше, чем выпить.
Под третий тост мы все-таки выпили, до дна и не чокаясь. Потом еще немного поели.
— Тормози! — скомандовал я, и мы, откинувшись на стульях, блаженно застыли, как удавы после визита в кремлевский буфет, переводя дух и набираясь сил.
* * *
— Внимание, движение у подъезда.
— Клиент? — с надеждой спросил крепыш.
— Нет, какой-то лох с букетом.
Лифт в подъезде, как водится, не работал. Стоящий у окна хорошо слышал, как хлопнула дверь и кто-то принялся подниматься по ступенькам. Вдобавок ко всему этот кто-то еще и пел тонким, почти детским голоском, немилосердно при этом фальшивя. Певун дошел до пятого этажа и поднялся еще на пролет вверх: недешево и со вкусом наряженный невысокий, можно сказать, мелкий субъект щуплого сложения. Ангелоподобное личико в обрамлении длинных, спадающих на воротник дубленки, волнистых волос. Увидав стоящего между этажами у окна, пение прекратил и тихонько прошел мимо, прижимая к груди здоровенный, стеблей на пятнадцать, букет чайных роз. Крепыш в очередной раз закурил и повернулся к окну.
— Мужик, эй мужик, — вдруг пропищали сзади.
— Чего тебе? — не оборачиваясь, спросил тот.
— Мужик, ну чё ты?
— Мужики в поле, — наставительно проговорил крепыш, разворачиваясь. И тут же осекся: из букета на него смотрел удлиненный глушителем ствол.
* * *
— Ну все, я домой. — Кирилл поднялся на ноги, сделал компании ручкой и, бросив прощальный взгляд в сторону осетрины, заспешил к выходу. — Увидимся.
— Созвонимся завтра.
— Лучше послезавтра.
— Погоди. — Котов встал из-за стола и двинулся следом. — Сейчас тебя отвезут.
— Честно говоря, я бы немного прошелся.