Одна из них — лежит в укрытии, которое я долбил всю ночь. Это Т50, магазинная снайперская винтовка под патрон.50 Браунинг. Трехзарядный магазин, тяжелый, свободно вывешенный ствол, сделанный из заготовки Шиллен. Ложе — из усиленного кевлара со стальным шасси, все до последней детали винтовки — либо фрезерованные на станке высокой точности либо вырезаны лазером, дешевой штамповки нет нигде- совсем нигде. Спуск собственный, но за основу взят Тимни, спортивный. Очень четкий, сухой, регулируемый по усилию.

К винтовке — есть оптический прицел, марки US Optics — специально для тяжелых снайперских винтовок с увеличением до тридцати двух и специальной сотовой структурой на линзе, делающей невозможным определение позиции снайпера лазерным сканированием. Еще к ней у меня есть пятьдесят патронов Hornady A-max с боеприпасом в семьсот пятьдесят гран, match-grade, компактная метеостанция для снайпера Кестраль и специальная программа в моем коммуникаторе, в которую вбиты поправки для данного калибра на расстояние до трех тысяч ярдов. И все это великолепие мне обошлось — вы не поверите — в девять тысяч американских долларов. Винтовку изъяли в Басре, в коде контрольных мероприятий пограничники, бедуины, которые ее везли, прикинулись шлангами — нас попросили перевезти, вот мы и везем. Конечно, такой трофей не зарегистрировали как положено, командир патруля отложил ее себе, чтобы толкнуть. Я оказался неподалеку по нефтяным делам и этот парень попытался ее мне толкнуть по цене обычной китайской крупнокалиберной винтовки, которых тут полно. Естественно, я поторговался для вида, чтобы не вызвать подозрения — но именно что для вида и получил великолепную, высокоточную, изумительно сделанную винтовку со всеми принадлежностями. Кому она принадлежала, для чего ее переправляли в страну — весь Аллаху. Теперь она принадлежит мне, чему я несказанно рад.

Еще с ней продавалась винтовка CAR816 — она шла с ней в комплекте, видимо, для второго номера, тоже производства ОАЭ, по конструкции напоминающая НК416. Ее я тоже купил и сейчас она у меня в руках. Я так и храню обе эти винтовки вместе. И постараюсь вывезти их в Россию, если останусь в живых.

Я нахожусь в небольшом двухэтажном здании бывшего полицейского поста — это единственное здание, которое сохранилось на несколько миль вокруг, и в нем никто не живет: суеверные иракцы почему то считают это место проклятым. Справа от меня — пустыня, и если хорошо приглядеться — вдали видны вышки нового нефтеперерабатывающего завода, построенного в семи километрах от Басры. Но до него — очень далеко, не меньше, чем до Басры, а скорее еще больше — километров десять. А если посмотреть вперед — то увидишь тростники и сырое песчаное болото — смертельная ловушка для уверенного в себе и неопытного человека. За спиной, вдалеке — болота Аль-Фао. Когда-то здесь — шло страшное сражение: Кербела-5, последняя попытка Ирана выиграть затянувшуюся войну. Штурм Басры, нефтяной столицы Ирака в последней отчаянной попытке прервать продажу Ираком нефти через наливные терминалы в Персидском заливе и тем самым — затянуть удавку на шее безбожного режима Саддама. Иранцы отлично подготовились: впереди шел спецназ, штурмовые группы на лодках в пулеметами ночью высаживались и захватывали позиции и плацдармы на берегу, танки — они поставили на переправочные самоходные понтоны и так их и применяли. Иракцы тоже не сидели сложа руки — их инженерные войска, вероятно, лучшие в регионе, вырыли две новые реки, точнее два канала — но каждый из них такой, что по нему мог пройти небольшого водоизмещения боевой корабль. Они пустили один канал перед Басрой, один — позади нее, на случай, если будет взят город: второй канал должен был послужить линией обороны для войск, удерживающих нефтяные поля западнее города — то, к чему рвался Иран. Поля перед Басрой, а так же обширные угодья позади Басры, где выращивали мандарины — подготовили к затоплению, был даже план перекрыть Евфрат и Тигр, чтобы не дать технике противника прорваться. Но это не понадобилось, хотя в критический момент боя иранская полевая артиллерия обстреливала Басру из тяжелых орудий. И тот и другой каналы, вырытые военными строителями существуют до сих пор, их даже расширяют — а вот те каналы, которые были прорыты для подготовки местности к затоплению, сами окопы — это все постепенно заполнилось водой. Пейзаж здесь мрачен и страшен — до самой границы поля, безжизненная глиняная земля и песок, ржавые остовы бронетехники, окопы, превратившиеся в речки, затопленные, заполоненные илом и зарыбленные мелкой рыбой. Иногда — тут всплывают человеческие кости. Во время Кербелы-5 — погибли несколько десятков тысяч человек, и большинство из них — так и не захоронено.[43] По ночам здесь, наверное, жутковато.

Я пробрался сюда еще вчера и сейчас жду. Питаюсь черным шоколадом и самодельным пищевым концентратом. Лежу на месте, даже не пытаюсь выглядывать в окна — я бросил пару камер, с них передается изображение, а если попробовать обезвредить их — они подадут сигнал опасности. Последняя линия оборона — несколько лазерных датчиков движения в самом здании. Вся информация — сбрасывается мне на коммуникатор, в который я вставил новую СИМку. Купленную на рынке и до этого — никогда не использовавшуюся.

Борян приедет, это не вопрос. Три миллиона долларов и пятьсот — налом и сразу. Это тот куш, который никак он не сможет упустить. Слишком жаден. Американцы — я процентов на девяносто уверен, что они прослушали нас. И они тоже приедут… Не зря я бросал наживку. И теперь Борян и его люди — послужат мне щитом. Если они на самом деле работают на ЦРУ, только на другую группу — у них будут документы и все полномочия, чтобы отстоять меня. Если нет, если они работают на МОССАД — американцы вряд ли решатся стрелять и потерять последних оставшихся друзей. Они послужат мне живым щитом на первое время — а дальше я сам.

Еще на мне пояс шахида. Удивлены? Да я сам себе в последнее время удивляюсь… просто если с тобой играют внаглую — самое время сняться с тормозов самому. Пояс последней модели — он вмонтирован в куртку, плоские поражающие элементы из сверхпрочного пластика, питание от мобильного телефона — просто подключаешь его и все. Он — и батарея и механизм инициации, просто и удобно. Ни одного металлического элемента. Если что — скажу, что бронежилет. Он маломощный, по сравнению с обычными жилетами, набитыми гайками и гвоздями — но в пределах пяти — семи метров положит всех.

Ну, спросите, я же вижу, что хотите спросить. Что чувствует человек, напяливший, на себя пояс шахида. Если честно — чувствуешь, что тебе жарко, только и всего. Я не из тех, кто готов отдать жизнь за аллаха, Пророка Мухаммеда, погибших товарищей, Родину и все такое. Мог бы конечно соврать — но смысл? Сейчас не время для жертв во имя чего-то, тягот и лишений, красивых поступков… да и вообще для поступков сейчас — не время. Они девальвировались. Перенесенная на просторы Интернета народная молва легко сделает из святого — грешника, а из грешника — святого. А на деле… Борьба твоя безнадежна, подвиг твой — бесславен, имя твое- опорочено.

Если твой сосед изнасиловал твоих женщин и угнал твой скот — это плохо. Если ты изнасиловал женщин соседа и угнал его скот — это хорошо…

Ну, вот. Время мы с вами скоротали — а вон и первые действующие лица появились. Одна машина, пылит по дороге. Тойота ЛандКруизер.

Это я у дороги одну камеру бросил. Чтобы видеть, кто съезжает. Сюда ведет только одна дорога, вторая — от иранской границы, но ни один американец к иранской границе не сунется. Могу сто долларов поставить. Против ста реалов.

Оп-па… еще машина. Старый китайский пикап. И в нем, если я не ошибаюсь — только один человек. А это кто?

Дело ясное, что дело темное…

Ну… кажется, пора…