— С ним можно работать.
Глаза слезятся, но привыкают к включенному в камере освещению. Оно таково, что ни один из четырех углов — не видно, лампа высвечивает узкий конус, в котором он и его дознаватель. Дознаватель — и не скрывает лица под маской, что очень и очень плохо: не исключено, что его уже приговорили к смерти. Он наголо выбрит, что тут редкость. Молод — на вид нет и сорока. Сильные руки, черная рубашка европейского покроя.
— Салам алейкум. Как вы себя чувствуете.
— Послушайте меня…
Он помнит по курсам выживания, что если ты оказался в критической ситуации, подобной этой — самое главное сохранять спокойствие. Не угрожать без дела — нужно помнить, что местные очень не уважает тех, кто бросается угрозами явно не имея возможности претворить их в жизнь. Не срываться на крик. Не пытаться ничем разжалобить — им плевать, что у тебя жена и дети, они это слышат от каждого, кто попадает в такие места. Нужно дать им понять, что они имеют дело не с тобой, а с огромной страной, с единственной оставшейся супердержавой. Нужно помнить, что в душе — они боятся тебя, они понимают, что ты под защитой, в то время как их — никто по-настоящему не защищал. Нужно спокойно дать им понять, что все, что они совершили — они еще могут исправить, если добровольно передадут его американским властям. Если же нет — Америка никогда не оставит их в покое, обрушив свой гнев на весь их народ.
— Послушайте меня. Я американский гражданин. Американское должностное лицо. Вы похитили американского гражданина. Совершили нападение на американский конвой. Вы понесете ответственность за все это, но еще ничего не поздно исправить. Просто сообщите в американское посольство о моем местонахождении, и кто приказал вам сделать это. И вы не понесете никакой ответственности, наоборот. Вас даже наградят…
— Наградят?
Следователь вдруг начинает закатывать рукав. Подносил руку ближе к свету. На локте — огромный шрам
— Ваши люди меня уже наградили, мистер. Американский самолет сбросил бомбы на мой дом. Я спал на крыше — и потому остался жив, меня отбросило на двадцать метров. А все, кто был в доме — погибли. В том числе мать, дедушка, обе моих сестры… Отец остался жив — он ездил в Сулейманию на базар…
Следователь раскатывает рукав обратно.
— Вы обвиняетесь в шпионаже, мистер. Признание — облегчит вашу вину, может, вас просто обменяют или продадут. Что вы замышляли против Исламского государства Ирак?
— Уважаемый… — Обан решил предпринять вторую попутку — мне честно, очень жаль. Нам всем очень жаль, то, что произошло тогда — не должно было происходить. Но вы должны понимать….
— Зачем ты сюда приехал!!!
Следователь — в одно мгновение превратился в какого-то монстра — зачем ты сюда приехал!!!
Он начал хлестать американца по щекам, не слушая ответов. Обан что-то кричал, голова его дергалась из стороны в сторону… а потом избиение вдруг прекратилось, как то разом.
— Халас! Халас!
Лампа качалась из стороны в сторону, плеская светом. Дверь была открыта, ворвавшиеся — держали обезумевшего дознавателя с обеих сторон.
— Убрать!
Сказано было по-русски. И хотя русские больше не были главным противником Америки — русский язык хотя бы немного понимали все американские разведчики. Да что там понимать — половина Вашингтона вечером смотрели RT.[60]