Такое мнение принимает форму мема, это просто докса (общепринятое мнение), оформленная в словах, как правило, не имеющих смысла и значения.

Поэтому человек доксы не способен критически отнестись к своей кочке зрения. Она есть, и всё. Иное просто немыслимо.

То есть к такой доксе вообще трудно применять категории «мыслимо-немыслимо». Скорее, не представимо. Нечто отличное от своей доксы (мнения, кочки зрения) просто невозможно представить.

Представить невозможно, но каждый постоянно встречается с иными мнениями, видит других, взгромоздившихся на других кочках, имеющих другое зрение.

Поскольку понимание иного мнения обязательно требует критического отношения к своему мнению, а усвоивший своё мнение иррациональным путём (внушением, тупым заучиванием, зомбированием, конформистским соглашательством) совершенно неспособен к критике, то ко всем иным мнениям вырабатывается только два типа отношения:

— полное неприятие, выражающееся в оценке иного мнения как глупости, абсурда или вражеской пропаганды;

— полное безразличие. «У тебя такое мнение, а у меня другое». «Я тебя не трогаю, ты меня не трогай».

Безразличие доходит до того, что люди имеют мнения, противоречащие сами себе, типа «православного атеизма» или «союзного государства», «рыночного социализма» и т.п.

И чем бессодержательнее докса, чем противоречивее мнение, тем большим ортодоксом становится человек.

Занимая с таким мнением свою кочку зрения, человек становится неспособным к коммуникации с другими.

Постмодернисты называют это обществом диссенсуса.

Диссенсус — это противоположность консенсуса.

В обществе диссенсуса люди не могут договориться друг с другом, а со временем даже перестают пытаться.

Именно этим свойством, состоянием диссенсуса современного общества, пользуются диктатуры XXI века.

Им не нужно единомыслие или консенсус в обществе, которых добивались Гитлер с Геббельсом и Сталин со всей партией.

Им достаточно уже того, что ортодоксы с разными мнениями не могут договориться между собой и выработать планы сопротивления диктатуре.

Самым страшным для диктатур ХХ века было инакомыслие. Для диктатур XXI века самым страшным является «мыслие» — просто мысль.

Мысль предполагает рациональный путь порождения мнения. Мысль — это не мнение, хотя и может включать в себя мнение — либо как начало мысли (мышления как процесса), либо как вывод. Вывод мышления не всегда совпадает с исходными посылками или гипотезами.

Рациональное мнение — это уже знание, претендующее на нечто запретное в обществе диссенсуса — на истину. Или на правильность в некоторых рамках и обстоятельствах.

Ничто так не раздражает постмодернистских диктаторов, как претензия на истинность. Они готовы признавать, даже поддерживать самые глупые, самые паралогичные и абсурдные мнения, но со всей силой своего гнева обрушиваются на любое мнение, даже гипотетически претендующее на истинность или хотя бы правильность.