– Такие вот дела, Глебушка, – печально, как показалось Чужинову, вздохнув, закончила свой рассказ Старовойтова. – Теперь только тебе решать: возьмешься ты за это дело или нет.

Глеб помолчал.

– Признаться, Евдокия Петровна, я думал, о другом речь пойдет.

– О чем другом, Глеб?

– Слухи разные ходят, – неопределенно ответил Чужинов.

– О чем слухи?

– Говорят, вы вакцину пытаетесь получить. Если, мол, сделать инъекцию, электричеством снова можно пользоваться без всякой опаски, что начнешь мутировать в тварь.

– Господи, Глеб, ну какая вакцина, о чем ты говоришь?! – Старовойтова разве что руками не всплеснула. – С моими-то убогими возможностями? Ты бы видел мою лабораторию! Средневековый алхимик и тот по полу катался бы от смеха! Ты же неглупый человек, Чужинов! Интересовалась я, какие книги ты читал, пока здесь находился. Мне хотя бы с этой проблемой справиться, какие уж тут вакцины?! – И, несмотря на серьезность ситуации, задала, вероятно, давно интересующий ее вопрос: – Глеб, а что, ты действительно так поэзию любишь? Треть прочитанных тобою книг – сборники стихов. Удивительно… помнится, даже Петрарка среди них был.

– Люблю, Евдокия Петровна, – смутился Чужинов. – Есть в стихах особенные мелодия, ритм, чувства, в прозе редко такое встретишь.

Правда, о том, что и сам когда-то пытался писать и даже выкладывал на тематических сайтах, промолчал. Не сказал еще и потому, что совсем другого от него ждала Старовойтова, а именно – его согласия.

– Понимаете, в чем дело, Евдокия Петровна, – осторожно начал он и сразу заметил, как напряглась Старовойтова. – Одному мне или даже вдвоем-втроем нам не справиться, понадобится еще несколько человек, причем лучшие. Риск огромный, и потому необходим какой-то приз, что ли, награда. Не для меня лично – я вам и так безмерно благодарен, и дай бог хотя бы часть долга таким образом перед вами погасить. Понятно, то, что вы делаете, касается всех без исключения, ведь никто от инфекции не застрахован… и все же. Боюсь, одного моего авторитета не хватит, чтобы собрать группу и повести ее в Однинск.

– Да, Глеб, хочу сказать: сам ты можешь уже не бояться. Раньше у меня сомнения были, теперь они в уверенность переросли. В твоем организме достаточно антител, чтобы справиться с заразой. Но пожелаешь ли кому-нибудь приобрести исключительность тем же путем, что и ты?

Чужинов отрицательно покачал головой. Злейшему врагу не пожелает он испытать то, что пришлось пережить ему. Куда гуманней будет его пристрелить.

– И еще, признаюсь, это чудо, что ты выжил. Откровенно говоря, я тебе никаких шансов не давала. Что же касается награды… Я понимаю, люди разные. Но это самая легкая часть проблемы, я смогу устроить. Не сама, конечно, но смогу.

Уже прощаясь, Старовойтова взяла его за руку, посмотрела прямо в глаза:

– Ты прости меня, Глебушка, я же практически на смерть тебя посылаю. Но ты правильно говоришь – дело-то всех касается. Сама бы с вами пошла, да толку-то от меня, старой клячи, только обузой буду.