Джо рассмеялся.

– Ты здорово уговариваешь.

– Речь не об уговорах, и я не собираюсь читать тебе лекцию об искуплении. Такой поступок лежит вне искупления, вне любых земных преступлений, совершенных на Почве. Это духовная лазейка, оставленная только потому, что никто еще не был настолько хорошим или безумным, чтобы на нее согласиться.

– А если я не соглашусь, – поинтересовался Джо, – что тогда? Если дверь А – это ад, куда ведет дверь Б? Я плохо представляю, как подбирать отмычку к небесам.

Грейс положила ему на плечо руку.

– Ты останешься в Загоне, в «Отряде мертвых», до самого конца. Сколько это продлится, когда лишенные ломают стены, сказать трудно.

– Хмм…

Джо посмотрел на бирку с именем, которую дала ему Дейзи-Мэй, – добрый поступок сквернословящей девчонки с чистым сердцем, которую подводили всю ее короткую жизнь, он сам и другие вроде него. У нее из рук вырывали возможности, когда она была жива, а сейчас ее бескорыстие в смерти привело к тому же результату.

Джо оборвал листок с плаща, смял его и бросил на землю.

– Я сделаю.

Грейс встретилась с ним взглядом.

– Обратной дороги не будет.

– Обратной дороги уже нет – после всего, что я совершил; так почему бы не удвоить ставки? Девчонка достаточно настрадалась. – Он подмигнул матери. – Вдобавок я могу заштопать саму ткань существования. Что сделали Ганди или Мартин Лютер Кинг? Произнесли пару речей, ленивые ушлепки…

Грейс обняла сына и поцеловала в лоб.

– Мой маленький Джоуи…

Она чуть отшатнулась, когда увидела, кто появился у него за спиной.

– Он позади меня, да? – произнес Джо нетвердым голосом.

Грейс кивнула.

Джо сжал кулаки, костяшки пальцев побелели.

– Ксилофонный Человек. Тупое имя тупого мудака… – Он последний раз улыбнулся матери. – Я буду норм. Поверь мне.