– Хорошее название, говорящее! Как тебя звать-то хоть, прорицатель, – улыбнулся я.

– Да уже и неважно ведь. Все равно сменю фамилию на Нострадамова какого-нибудь. Запишусь в экстрасенсы и буду в телевизоре выступать: глаза закатывать да дураков всяких из багажников вытаскивать.

– Объект номер девять! – раздается выкрик.

– Тебя уже зовут, Нострадамов.

– Запомнил, сынок? Бояться эту хреновину надо! Да так бояться, чтобы…

– …чтобы из всех щелей. Помню я, помню…

Дедок вздохнул, потер цифру «9», криво приклеенную куском скотча где-то в области сердца, и сделал несколько шагов вперед.

– Снимай одежду, – приказывает спецназовец.

Мой навязчивый собеседник послушно раздевается и складывает комбинезон аккуратной стопкой. Сверху кладет свою трость.

– Чур, по карманам не шариться! – в шутку угрожает он бойцу кулаком, – Заначка у меня там запрятана.

Белья на самоназванном Нострадамусе нет, как и на всех нас. А так же украшений, часов и прочей мелочи – видать, чтобы эта их аномалия не попортилась от инородных предметов. Или чтобы чего лишнее не приросло. Если уж оно руки к жопе приделывает, то какое-нибудь кольцо или нательный крестик и вовсе в хитрое место запихать может.

Дедок к пугающей кляксе подошел уверено и спокойно, несмотря на все свои проповеди о первобытном ужасе и благоговении. Обернулся и подмигнул, глядя прямо мне в глаза.

«Дебила ты гнойного кусок», – беззвучно шепчет и шагает в чернильное нечто.

Может, конечно, он и что-то другое сказал, но я все одно по губам читать не умею.

Аномалия подхватила его, обнимая своими черными щупальцами, и втянула в себя, потихоньку ускоряясь и размываясь в жуткую сферу. Десятки пар глаз неотрывно смотрели на Мясорубку, и десятки губ беззвучно отсчитывали томительно тянущиеся секунды.

Пятьдесят пять… Пятьдесят шесть…

Чвак!

Плюх!

Эх, хреновый из тебя вышел предсказатель, дед. И выбор жизненного пути, судя по растекающемуся по полу результату, ты все же сделал неверный.

– Объект номер десять!