Между тем пароходы пусть медленно, но верно прошли мимо городской набережной, и пошли дальше вверх по реке. Огонь с обеих сторон постепенно затухал.

Я достал часы, открыв крышку, посмотрел на стрелки: «Однако! Больше двух часов пролетело, пока пароходы вышли из устья и скрылись за изгибом реки. Десяти вёрст не будет, а как, оказывается, они долго шли. Хотя, показалось, что и получаса не прошло. В бою всегда так, либо время тянется невыразимо долго, либо пролетает так быстро, что не понимаешь, что же ты делал все эти минуты или часы».

– Господа, что происходит?! – отвлёк меня от мыслей Батаревич.

Я посмотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд полицмейстера, и увидел, как у складских магазинов на Артиллерийской улице выстраиваются в одну линию восемь четырёхфунтовок, и с той же стороны к окопам в рассыпном строю устремилось не меньше роты стрелков. А между домами Поповской улицы показалась ещё одна ротная колонна бойцов, выдвигающаяся к набережной. Несколько минут и все восемь орудий одновременно рявкнули, а через несколько мгновений над китайским берегом в воздухе хлопнули разрывы шрапнели. Небольшая пауза и снова дружный залп орудий, и новые разрывы шрапнели.

– Что происходит?! – ещё раз спросил глава городской полиции.

– Думаю, Его превосходительство, генерал-майор Александров, решил имитировать подготовку к переправе на противоположный берег от Благовещенска, чтобы отвлечь внимание от действий боевой части нашего отряда, – ответил полковник Волковинский. – Или случилось, что-то такое, о чём мы не знаем.

Подтверждая слова полковника, сверху реки раздался гудок парохода, и вскоре из-за изгиба реки появилась «Селенга», шедшая теперь вниз по фарватеру сквозь свинцовый дождь и фонтаны воды от разрывов бомб и гранат. Канонада и ружейный обстрел с обеих сторон вновь усилился. Вскоре наши артиллеристы из-за плотного обстрела китайцев, были вынуждены отвезти свои орудия на тюремную гору, откуда был лучше вид на вражеский берег, а также было сложено для просушки большое количество брёвен, из которых быстро возвели укрытия для пушечных расчётов. Буквально, через полчаса наши пушки вновь открыли огонь, чередуя шрапнель и гранаты. Стрелки, заполнившие окопы, также вели интенсивный огонь по противоположному берегу.

Пароход между тем прошел мимо набережной и скрылся в устье Зеи. Стрельба вновь стихла. Лишь периодически раздавались залпы батарей с тюремной горы. Остальные орудия и с той, и с нашей стороны молчали. Ружейная стрельба также смолкла.

– Господин полковник, разрешите, я схожу до резиденции губернатора и узнаю последние новости? – обратился я к Волковинскому, рассматривавшего китайский берег через бинокль.

– Ох, Тимофей Васильевич, сходите, друг мой. Непременно сходите. А то скоро полдень, а мы даже не знаем, что там с переправой?! Как дела у Деана Ивановича обстоят?! – быстро проговорил Батаревич.

– Вы правы, Леонид Феофилактович, по разработанному плану подразделения боевой части под командованием генерала Суботича уже должны были занимать Сахалян, а как мы видим, никакого движения нет. Это начинает меня беспокоить, – полковник развернулся ко мне. – Поэтому сходите, Тимофей Васильевич. А то неизвестность, как говорил Дюма-отец устами своего героя графа Монте-Кристо: «хуже всех казней в мире». И не задерживайтесь с новостями.

Признаться мне повезло, так как первым кого я встретил в доме губернатора, оказался капитан Самойлов, который заведя меня в свой кабинет и в присутствии капитана Богданова, сообщил мне текущую обстановку и то, что уже произошло.

Как и предполагалось, план был хорош на бумаге, хотя и про болота, да овраги мы также не забыли, и прогноз погоды местной метеостанции был благоприятным, но, именно, что прогноз. Неожиданно сильный южный ветер погнал после полуночи по Амуру большую волну. В результате, сто охотников-добровольцев из стрелков Второго Восточно-Сибирского линейного батальона под командованием капитана Запольского переправились вовремя и «оседлали» высотку в начале Маньчжурской пади. А вот, три сотни казаков под командованием полковника Печёнкина смогли начать переправу на два часа позже, только после того, как ветер стих и опала волна. Соответственно, на эти два часа сдвинулся весь график переправы. Из-за этого запланированное демонстративное прохождение пароходов мимо Благовещенска, закончилось тем, что кроме парохода «Аргунь» и самоходной баржи «Калифорния» в переброске войск пришлось срочно задействовать подошедшие пароходы «Сунгари», «Михаил» и «Гражданин». Так что переправа по срокам полностью провалилась.

Кроме погодных условий, как всегда негативно сработал и человеческий фактор. Один из самодельных паромов слепили тяп-ляп, и он развалился посередине реки. Как результат, утонули поручик Равич-Пиглевский и двое стрелков. Плюс к этому суматоха по спасению, оказавшихся в воде людей, утопленное оружие, боеприпасы и снаряжение.

Тем не менее, по словам Михаила Константиновича, на настоящий момент, пусть и со значительным опозданием план захвата вражеских поселков напротив Благовещенска начал претворяться в жизнь. Все намеченные подразделения переправлены на правый берег, вышли к намеченным позициям и приступили к планомерному наступлению на Верхний и Большой Сахалян. По данным с наблюдательного поста из дома Шадрина было установлено, что час назад китайцы стали формировать большой отряд пехоты с артиллерией, чтобы ударить навстречу нашим войскам, двигающимся по Маньчжурской пади, пришлось задействовать батареи из резерва генерал-майора Александрова для нанесения артиллерийского удара по противнику. Это было то, что мы наблюдали.

– Ваше высокоблагородие, разрешите войти, – прервал рассказ Самойлова младший унтер, вошедший в кабинет и протягивающий капитану сложенный лист бумаги. – Вам срочное сообщение.

Взяв листок в руки, Самойлов развернул его и быстро пробежал глазами написанное.

– Ура, господа, с наблюдательного пункта сообщают, что противник бежит в сопки из Верхнего Сахаляна, а также начал отводить войска из самого Сахаляна и пригорода в сторону Айгуня. Настало время действовать подразделениям резерва генерал-майора Александрова, – Михаил Константинович довольно, как кот объевшийся сметаной, улыбнулся. – Я к Его превосходительству с докладом.