Больше напоминающие ворота, белые двустворчатые двери распахнулись легко, и Александр Велга, Хельмут Дитц, Валерка Стихарь, Рудольф Майер, Анна Громова и Чарли — все, кто пока еще оставался жив, тяжело дыша, влетели в Главный Зал.

То, что это именно Главный Зал, они поняли сразу. На первом этаже, при всей величине центральной башни, просто не оставалось места ни для какого иного помещения такой же площади. И высоты. Впрочем, ни размеры по длине и ширине, ни высота Главного Зала не произвели на отряд ни малейшего впечатления (видали они залы и побольше). Впечатление на них произвело совершенно другое.

Тишина.

Стоило за ними зарыться створкам дверей, как тут же отряд обрушилась полная тишина.

Пропали, выматывающий нервы гул и дрожь.

Исчез вой и свист ледяного ветра за стенами и окнами.

Только напряженное дыхание пятерых людей и собаки, да стук их сердец, — вот и все звуки, которые теперь они могли слышать.

А потом они увидели кресло и человека в нем.

Вернее, увидели они его сразу, но сначала не сообразили, что это такое, потом слушали тишину и только затем поняли, что на самой середине Главного Зала, в сотне с лишним метров от них стоит кресло. И в этом кресле кто-то неподвижно сидит.

— Мы, оказывается, не первые, — криво усмехнулся Дитц, и голос его прозвучал неожиданно резко и громко.

— Может, это тоже какая-нибудь скульптура? — предположил Майер, перехватывая поудобнее свой МГ.

— Пошли, — зло сказал Велга. — Разберемся. И со скульптурой разберемся, и с этим е…ным Замком, и заодно со всем остальным. Самое время пришло разобраться.

Они шли в ряд, и каждый держал на твердом прицеле неизвестную фигуру. Но с каждым шагом фигура становилась ближе, и уже очень скоро им стало понятно, что они знают, кто это.

— Да это же наш старый знакомец Распорядитель, век Ростова не видать! — первым догадался Валерка Стихарь. — Откуда он здесь взялся?!

Это действительно оказался Распорядитель.

Был он все в том же длинном зеленоватом плаще с короткими рукавами, и вообще, казалось, точно также выглядел, как при их последней встрече на крымском берегу. Те же седые волосы, то же, изборожденное резкими, похожими на шрамы морщинами, цвета обожженного кирпича лицо.

Те же три глаза на лице. Два ярко-синих. И один — посередь лба — красный. Словно уголек в костре.

Распорядитель сидел в каком-то вычурном, покрытом сложной резьбой, кресле из темного дерева с ножками в виде львиных лап, небрежно забросив ногу за ногу, и улыбался.

Люди приблизились и, не доходя до него нескольких шагов, молча остановились.

Распорядитель как бы нехотя поднялся, сделал шаг навстречу и, продолжая улыбаться, сказал: