— Вот. Все до гроша, — еще раз сверившись с записями, Раминхар протянул их Младе.

Она молча кивнула, спрятала кошели под плащом и ушла. Те, кто хранит деньги служителей Гильдии, не любят разговаривать с теми, кто их приносит. То ли от страха, то ли от брезгливости. А потому обсуждать с Раминхаром ей нечего.

Теперь пришлось идти почти до самой окраины Аривана, до Богами забытых трущоб, где жили красильщики кож, насквозь провонявшие голубиным помётом, нищие торговцы и другое отребье, среди которого нередко скрывались беглые рабы. Но они Младу не интересовали. Она, почти не глядя по сторонам, прошла по усыпанной мусором улице, нашла заброшенную лачугу, похожую на множество других здесь, но в которой точно по колдовской воле, никогда никто не жил. Коротко оглядевшись, Млада откинула дверцу в полу и спустилась в тайный ход. Он вёл к одному из храмов Трёх Богов, в подземельях которого и находилась обитель Гильдии. Свет не был ей нужен, она и так знала дорогу очень хорошо, да и куда тут денешься — ответвлений в ходу не построили. Она долго шла, ведя кончиками пальцев по осыпающейся стене, пока не увидела впереди освещённую двумя факелами дверь.

Её нельзя открыть ключом, а нужно знать, как особым способом повернуть широкие колечки в хитроумном механизме, чтобы засов отодвинулся.

Пара мгновений — и Млада вошла в обитель. Здесь, как и всегда, у входа стояли стражи, по которым не сразу можно понять, живые ли они. А дальше — ещё один, на сей раз разветвлённый, коридор, закованный в гранит подземелья, держащего на своих плечах храм. Многочисленные ходы вели к оружейным и кладовым, к комнатам арияш, которые пожелали жить здесь. И поговаривали, что в одной из каморок хранится часть денег Гильдии.

Но это только досужие толки — никто их в глаза сроду не видел.

Млада пошла дальше, к комнате урхаса. Наверняка, он ждет её, чтобы выслушать. Ведь ещё ни разу приговорённому арияш не удавалось уйти от смерти — его хотя бы должно разобрать любопытство.

Урхас был у себя: ещё двое стражей охраняли его дверь. Млада остановилась, не говоря ни слова, сняла с пояса скрамасакс, и отдала тому, что справа. А после непродолжительного изучения часовыми с их молчаливого согласия вошла.

В комнате висел прозрачный туман и пахло табаком. На миг внутри что-то сжалось, но Млада знала, что Ставра здесь быть не может. Сквозь дым проступила фигура сидящего в массивном кресле рядом с внушительным столом красного дерева мужчины. Лица его не было видно под глубоким капюшоном и падающей от него тенью. Урхас покачал закинутой на ногу ногой и отложил в сторону трубку.

— Не думал, что на моем веку такое случится, — насмешливо проговорил он вместо приветствия. — А Ставр уверял меня, что ты мертва.

— Ставр последнее время много треплется, — Млада повела плечом.

— И как же так вышло?

— Он недооценил мою живучесть.

Урхас холодно усмехнулся, снова приложил к губам трубку, но затягиваться не стал.

— С твоей стороны глупо было прийти в Ариван.

— Это не глупость. У меня здесь дела. И так уж вышло, что в Гильдии теперь тоже есть одно, — Млада медленно подошла ближе.

Она осторожно сунула руку за пазуху. Урхас напрягся: его глаза скрывала тень, но можно было поклясться, что он следит за каждым её движением. Возможно, он ожидал кинжала в горло, хотя тогда грош цена его стражам, которые, говорят, лишь одним взглядом могли понять, спрятано ли в одежде оружие. Но Млада с лёгкой улыбкой на губах достала кошели и поставила их на стол.

— Что это? — изобразил урхас непонимание.

— Откуп. Я хочу, чтобы Гильдия оставила меня в покое.

Управляющий коротко рассмеялся, будто она заявила о чём-то невероятном. Но затем развязал тесёмку на одном мешочке и заглянул внутрь, пошевелил монеты.