Последним отступил Мах. Он не обернулся, ничего не сказал мужику, который, подойдя, что-то тихо сказал ему на ухо. Лишь понурился и вздохнул, одаривая Кирилла взглядом, в котором явственно читалось: повезло тебе.

Обойдя сына, вперёд вышел Наяс. С лёгкой укоризной посматривая на деревенских, словно те всего-то задумали злую шалость, староста остановился напротив Кирилла. Древнеры совсем притихли, и слышно стало, как шелестит по подмёрзшей грязи позёмка.

— Говорил я тебе, Мах, что не надо за сына месть удумывать, — он и не повернул головы к отпрыску. — Никто в его смерти не виноват. Тебе о других детях теперь вдвое больше думать надо.

Мах опустил голову, смиряясь с волей отца. И здоровый детина, а вон как перед стариком хвост прижал. Хоть к старшим уважения ещё не растерял — и то хорошо.

— Теперь меня каждый раз в Изломе так встречать будут? — убирая ладонь с рукояти меча, обратился к нему Кирилл.

— Прости, княже. Не знал я, что Мах глупость затеет, — скривил губы старик. — И что разумных людей в это втянет, — Он поправил накинутый на плечи поверх рубахи кожух и качнул головой вдоль улицы. — Не серчай. Пойдём, потолкуем, раз ты всё же приехал.

***

Кирилл не верил Наясу. Ни на грош. И сейчас, сидя в его доме, каждый миг ждал подвоха. Кто знает, какую гадость мог задумать этот несносный старик. Вон, братец его, Могута, уже однажды учудил. И Мах едва до резни не довел. Верно, это у них семейное.

Жена старосты, сердобольно улыбаясь, накормила Кирилла под грозным надзором мужа и Маха, который сел на лавку за спиной и не сводил с него взгляда. Знать, своеволие легко сойдёт ему с рук. Но вот Кирилл забывать не собирался.

— Так что ты хочешь от меня услышать? — нарушив напряжённое — едва искры не летят — молчание, проговорил Наяс. — Я сказал Хальвдану всё, что знал. А уж то, что ты слушать его не захотел… Вот и получилось так, что он ушёл.

— Знаешь уже… — хмыкнул Кирилл.

— А кто ж того не знает? Только совсем глухой или слепой, может.

— Я хочу, чтобы ты показал и мне тоже. То, что видел он. Своими глазами хочу посмотреть.

— Там не глазами смотреть нужно, — покачал головой староста. — Ты уверен, что сможешь?

— Хальвдан смог, а я что же?

Наяс с сомнением окинул его взглядом, будто хотел найти изъян, который помешал бы Кириллу увидеть. Но, знать, ничего не нашёл. Снова помолчали. Староста что-то обдумывал, поглаживая бороду и время от времени вытирая слезящиеся глаза. И Кирилл осознал, наконец, насколько Наяс стар. А ведь погляди, до сих пор всю деревню в ежовых рукавицах держит. И его самого захотел — одолел бы. Сможет ли Кирилл в его лета сохранить ту же власть и уважение? Для начала дожить бы…

— Каждый видит то, что ему предначертано увидеть, — вздохнул Наяс. — Я не поведу тебя для этого на наше капище. Но есть одно место, где ты, возможно, сможешь узреть то, что тебе нужно. Понять, с каким врагом столкнулся.

— И где же оно? — Кирилл подался вперёд.

— Есть тут в дне пути на юго-запад заброшенная деревня, — старик опустил взгляд и медленно начал водить ладонью по столу. — Я ещё помню, как там жили люди. Жили сами по себе, ни с кем из соседей особо дружбы не водили. Скрытничали как будто. Да мы к ним и не лезли. Так, встречались изредка на ярмарке в Южном погосте. А потом на них напали вельды, — Наяс коротко взглянул на Кирилла. — Всех порубили, никого в живых не оставили. Уж что им там понадобилось — Макоши одной ведомо. А нас они не тронули. Как будто нарочно в Речную деревню и ходили. С тех пор место там считается нехорошим. Говорят, и нечисть там водится, людей пугает, если кто туда случайно забредёт. Болота там, клюква знатная растет. Вот девки, бывает, и увлекутся, заберутся в чащу. Потом домой бегут, глаза, что плошки. А вот среди волхвов та деревня навроде места силы. Уж обычные люди много чего там увидеть могут. А волхвы и подавно. К тому же… с вельдами оно связано. А они, ведомо, твои главные враги.

— Уже не они…