Дыхание перехватило, но она все равно продолжила:

— Мне было интересно, нравится ли ему… прикасаться к себе, когда никто не видит. Как это делала я, пока родители спали. Я хотела знать, становится ли его тело влажным, как мое, или с ним происходит что-то другое…

Они вошли в зал, где много веков подряд Крампусу приносили в жертву юных девушек. Сегодня жертва тоже будет принесена. Но совсем иная.

Олеся развернулась к Габору лицом и начала снимать со своего лица простую маску, которая состояла из двух черных шелковых лент.

— Так вот моя просьба: я хочу узнать мужчину. Изучить его тело. Каждую впадинку и родинку. Я хочу знать, что испытывает мужчина, когда я касаюсь его ладонями и глажу, когда шепчу его имя и умоляю войти в меня. Вы покажете мне все это, господин?

Глаза Габора, кажется, даже светились в темноте. Он склонился над ней и выдохнул:

— Да…

Олеся зачарованно следила, как его руки развязывают ленты маски, и как появляется любимое лицо. Его щетина казалась колючей даже на вид. На висках прибавилось седины, а щеки впали. Но это был ее господарь. Ее красивый, смелый, беспощадный господин. Таким он останется навсегда. И впереди ее ждет целая вечность с ним.

Он наклонился еще ниже и прижался носом к основанию ее шеи, шумно вдохнул и тут же откинул голову, закрыв глаза.

— Повсюду пахнет тобой. И все-таки слишком слабо…

Олеся была не в силах сдержать счастливую улыбку. Она понимала, что завтра им придется расстаться, что увидятся они лишь после холодов, и что эта ночь с ним — последняя перед чередой долгих холодных дней и ночей в одиночестве. Но сейчас она была рядом с ним. И собиралась воспользоваться каждым моментом своего счастья.

Она все еще смущалась произнести то, что хотела ему сказать. Наверное, не просто так она оказалась в теле безумного двойника.

— Я хочу, чтобы этой ночью… Ты взял меня здесь… Где Крампус должен овладеть своей женщиной. Как… как в том ритуале, о котором ты рассказывал. — Олеся перевела дыхание, чувствуя, как все тело сотрясает дрожь.

Габор шумно вздохнул. Ноздри раздулись, а на щеках проступили желваки.

— Я не могу этого сделать с тобой… Ты меня возненавидишь.

— Глупый господарь… Я люблю тебя. Ты ведь этого хочешь… Ты столько раз говорил о цепях. Признайся, хочешь?

— Хочу. — Он сглотнул, и Олеся не смогла отвести взгляд от рваного движения его кадыка.

— Тогда сделай это…

— Нет. Я не стану монстром, на которого ты будешь смотреть с ненавистью.

Олеся взяла его за руки и сжала пальцами большие сильные ладони.