— Да... Соберите мне полную информацию о нем. Без четверти два я жду результат, — приказал он молодому полицейскому. — Для вас это не составит труда. — Ведь вы католик, не правда ли, и состоите членом ордена Святого Колумбия, или что-то в этом роде, что сродни Ирландской Республиканской Армии?
— Да вы что, ничего подобного! — возмутился Фитцджеральд.
— Тем лучше. Начните с привратника кладбища, и потом наведите справки в Епархии. Там должны вам помочь. С вами там поговорят.
Он зажег трубку, а Фитцджеральд произнес расстроенным голосом:
— Но, шеф, почему? Почему?
— Потому что в полиции я усвоил еще кое-что: ничего не принимать за чистую монету.
Миллер пошел к своему автомобилю, сел, кивнул шоферу и устроился поудобнее на сиденье. Не успели они выехать на главную улицу, как он погрузился в сон.
Глава четвертая
Исповедь
Анна Да Коста играла на пианино в гостиной дома, когда вошел хозяин. Она развернулась на своем стульчике и тут же поднялась.
— Дядя Майкл! Вы опоздали. Что случилось?
Он поцеловал ее и провел в кресло возле окна.
— Сейчас расскажу. Утром на кладбище убили человека.
Она подняла на него удивленные глаза — прекрасные черные глаза, устремленные в одну точку; на ее лице было выражение недоумения.
— Убили? Не понимаю.
Он сел рядом и взял ее руки в свои.
— Я видел его, Анна. Я был единственным свидетелем.
Он встал и принялся ходить взад-вперед по комнате.
— Я шел через старую часть кладбища. Помнишь, я водил тебя туда в прошлом месяце?
Он в малейших деталях описал случившееся, скорее для себя, чем для нее, потому что ему вдруг стало ясно, что это необходимо сделать.