Многоэтажные дома и витрины бутиков остались позади, редкие здания плавно сменились лесным пейзажем. Толстячок молчал, крепко обнимая серебристый кейс, а я вжималась в сиденье и боялась дышать. Какой-то он странный. Ни слова не сказал, как сели в салон. Даже имени не спросил. Интересно, куда он меня везет? Плохо, что уже начинает темнеть. Почему-то, когда наступает темнота, я чувствую необъяснимую опасность. Мозг как будто подает сигнал: не теряй бдительность, иначе попадешь в беду. Ох, надеюсь, Ворон меня не бросит, едет следом. А если нет? Может, он решил от меня избавиться. Способ оригинальный, никто ни в чем не заподозрит, не обвинит. Возможно, эти двое уже знают, кто я и что мне нужно, и я, как овца, еду на заклание…

От таких мыслей пробрала дрожь. Укуталась в полушубок посильнее, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Но тишина лишь усиливала напряжение, а неизвестность выворачивала душу. Решившись, я наконец спросила:

— Куда мы едем?

— Хватит дурой прикидываться! — внезапно отрезал мужчина. — Думаешь, я не знаю, что ты подстроила эту встречу?

— Что? Вы о чем?

Толстяк оторвал ладонь от своего драгоценного кейса и положил ее на мое плечо.

— Твои дорогие шмотки тебя выдали. Никакая ты не провинциальная дурочка, какой пытаешься казаться. Обычная шлюха. Красивая, правда, но лживая. Специально меня подкараулила, чтобы побольше денег слупить? Не переживай, не обижу, если хорошо себя покажешь, только не надо строить из себя деревенскую овцу.

Не знаю, надо мне радоваться или нет его словам. Ведь он не знает, что на самом деле я охочусь не за ним, а за чемоданчиком, но с другой стороны, напрягало, что мы едем черт знает куда. Я боялась представить, чем все это кончится. Теперь мне казалось, что стащить кейс проще, чем сбежать. Учитывая, что этого борова охраняет такой здоровенный амбал, а у меня с собой нет оружия. Ничего такого, что могло бы защитить… Только слово Ворона.

Я уже представила, как мы приедем в частный загородный дом, что там будет куча камер и высокий забор. Возможно, еще парочка громадных телохранителей. Меня никто не спасет. Этот дядечка закроет дверь своей комнаты и будет делать со мной, что захочет, я буду кричать, но никто не услышит и, тем более, не придет на помощь. А потом он убьет меня, как свидетельницу, ведь я увижу, куда он спрятал свой кейс, выбросит тело в лес, и никто меня не найдет.

Надо ли говорить, что я примерзла к сиденью от страха?

Еще как назло, свернули на проселочную дорогу, где машин почти не было. И чем дальше мы отъезжали от города, тем сильнее выпрыгивало у меня сердце. Наверное, старый хрыч уловил мое состояние, потому что постоянно неприятно усмехался. Хотелось снять каблуки и ударить его прямо по наглой физиономии. Но я, конечно же, сдержалась.

Минут через пять он вдруг сказал:

— Виталик, остановись-ка.

— Что-то случилось, Виктор Владимирович? — настороженно спросил «шкаф».

— Ссать хочу.

Он вышел из машины, оставив чемоданчик рядом со мной. Я посмотрела толстячку в спину, потом перевела взгляд на кейс, потом опять на толстяка и опять на кейс… В голове вспыхнула безумная идея. С самого начала проигрышная. Но мной руководил страх, он подчинял себе все эмоции, брал под контроль разум. Толком не осознавая, что творю, я стянула с себя полушубок со словами:

— Что-то жарко…

И незаметно прикрыла им кейс. Потом улыбнулась телохранителю в зеркале: