С папенькой мы, в общем, неплохо ладили. Папенька закрывал глаза на мои шалости, давал денег и не лез в личную жизнь, а я, в свою очередь, не лез в его личные дела. С остальной семейкой было чуть иначе, я бы назвал это «вооружённым нейтралитетом».

- Дела, дела, - мило улыбнулся я. – Ты же знаешь, весь день в заботах.

Папенька странно на меня посмотрел. Тот Кайл сарказмом и язвительностью не отличался, но ничего. Пусть привыкают к новому Кайлу.

Принесли еду. От одного запаха у меня потекли слюни. Бифштекс, настоящий! Твою ж мать, это вам не сраный доширак. Я отрезал ломоть и отправил в рот. О, божественно.

- Божественно, - констатировал я.

- Вечно ты ругаешь еду, - начал граф, - хотя Бикрос так старается… Погоди, что ты сказал?

Ну вот, получилось как в том анекдоте про поручика Ржевского. Вышел Ржевский поутру на крыльцо и с душой произносит:

- Красота-то какая!

- …мать, …мать, …мать, - привычно отозвалось эхо.

- Божественно, - снова произнёс я. – Путь Бикросу выразят благодарность от моего лица.

Младшенький, Басен, чуть не подавился вилкой, но вовремя икнул, и столовый прибор со звяком упал на пол. Подбежавший слуга подобрал вилку и тут же положил взамен новую. Сеструха и мачеха глядели на меня словно на привидение. Ну как же, крокодил сказал доброе слово. Небывальщина.

Я начал поглощать угощение. Не спеша, аккуратно, отрезая ломтик за ломтиком. Семья даже позабыла про трапезу, наблюдая, как я ем, Кайл обычно не утруждал себя этикетом. В себя они пришли лишь тогда, когда я положил столовый прибор на стол.

- Папенька, - ласково улыбнулся я, - ты случаем не одолжишь мне денег?

- А… кхм… да, - пришёл в себя граф. – Сколько ты хочешь?

- А сколько не жалко, - честно ответил я. – И чуток сверху.

Вот этому уже никто не удивился. Наглость Кайла была известна всем.

- Да-да, конечно, - кивнул головой граф, - казначея сюда.

Подскочил казначей и скоро у меня в руках оказался мешочек с кругленькой суммой в десять лямов галонов, местной валюты. Оу, неплохо так. Повезло мне с богатой семьёй.

- Премного благодарен, - произнёс я и, откланявшись, покинул обеденный зал.

Услужливые слуги распахнули передо мной двери, и за спиной нарисовался надоедливый Рон.