— Она посоветовала не навязываться тебе, отпустить. И, как бы тяжело не было признавать, думаю, мне так и нужно сделать.

— Это она так сказала? — Эмма почувствовала, что готова придушить служанку за то, что лезет не в свое дело. — Да она просто сама положила на тебя глаз, вот и все. Так и знай.

— Тереза? — в глазах Вейрона отразился священный ужас.

— Конечно. Она же смотрит на тебя, как кот на сметану, так бы и съела.

Дорн засмеялся:

— Теперь она богатая невеста, может, стоит присмотреться?

Поджав губы, Эмма заложила руки за спину, встала на носочки, плавно перекатилась на пятки. Она едва сдерживалась, чтобы не сказать гадость, а Ястреб продолжал веселиться:

— За такой женой буду как за каменной стеной. И в доме всегда порядок обеспечен. Да и смотрит она на меня и правда гораздо теплее, чем ты…

— И собак наверняка любит больше, — сердито буркнула Эмма.

— И жениха у нее нет, похоже, — кивнул Вейрон, — она полностью открыта для новых отношений и любви. И соображает отлично.

— А я, по-твоему, плохо соображаю?

— А ты разве тоже рассматриваешь меня в качестве потенциального мужа? — тут же ответил он, и Эмма почувствовала, что он говорит с улыбкой.

«Да он испытывает меня! — поняла она. — Этот нехороший птиц явно понимает, как нравится мне, и теперь просто подтрунивает! Ну, погоди!»

— Мы не о том думаем, — заявила Эмма. — Напомню тебе, что пока реальнее всех выглядит твой будущий союз с красхитанцем. Король вот-вот выдвинет ультиматум, и если Мордиш узнает, кто его невеста, то войны точно не избежать! И потом, как они собираются выкручиваться дальше, Вейрон? Просто всучат ему девушку в цветохроне? Красхитанец, конечно, со странностями, но дураком не выглядит.

— Его величеству главное — подписать договор, — моментально посерьезнев, ответил Вейрон. — Наверняка он потребует магическую клятву, по которой Мордиш обязуется жениться на леди Дракхайн и не претендовать на Плес. Ну и после, даже поняв, как его облапошили, он не сможет предъявить эту историю во всеуслышание, потому как сам станет посмешищем. Его соотечественники не признают слабостей, Эмма.

— То есть, он вынужден будет проглотить обиду и жениться на девушке?

— Да.

— И выместит на ней все свое зло! — сокрушенно воскликнула она. — На бедняжке, которая ничем не провинилась!

— Это ее судьба. Она родилась в семье графа и с детства знала, что однажды будет заключен политически выгодный союз…

— Да как же! — прервала Дорна Эмма. — Единственная дочь графа наверняка надеялась на брак по любви. Может у нее тонкая душевная организация.