При этом я все-таки понимал, что не могу просто так на неё накинутся. Это… это не по-мужски, не по-человечески, не по-императорски, в конце концов!

Но… разве я не Рудэй великолепный? Мысль была странной, но я решил, что это последствия отравления и лечения. Разве я не лучший образец мужского пола в нашем загадочном огромном мире?

Я не просто лучший! Я лучший из лучших!

Что-то в моей голове еще пыталось дать задний ход мыслям о собственном превосходстве, но я благополучно задвинул здравый смысл за ширму подсознания.

Вздохнул, облизал губы, и опустился на кровать, поставив руки так, чтобы эта очаровательная, удивительная, соблазнительная женщина видела насколько я хорош.

– Джасинда, ты прекрасна! О, госпожа моего сердца! О сверкающий яхонт моей души!

Опять же, голос на задворках сознания орал, что я несу пургу, но эта пурга меня увлекала! Уносила за собой!

– О, прекрасная Джасинда! Жемчужина подлунного мира! Идеальная пещерка для моего магического жезла!

– Вы еще скажите, для нефритового стержня!

– О, да! Коралловый сосуд для моей… моей… хм… моей живительной силы!

Говоря это я подползал к ней. Понимая, что со стороны выгляжу скорее комично, чем возбуждающе.

И ничего с этим поделать не мог!

Мне показалось, что я в этот момент расщепился на две половины. Одна – со стоящим детородным органом готовым к атаке сходила с ума от вожделения и порола несусветную дичь, другая, с жестоким стыдом все это осознавала, но поделать ничего не могла! Только констатировать весь ужас своего падения…

– Джасинда! Отдайся мне! Озолочу! – о, Единый, за что ты так жесток ко мне! – Моя куропаточка! Чаровница моя!

Дальше я сделал то, за что, будучи в здравом уме просто таки убил бы себя, приковал бы к позорному столбу и дал двадцать отменных плетей.

Я. Почти император Аллизии, Никодии и Летучих земель. Я. Рудэй первый – или не первый, уже забыл который по счету. Я! Нормальный мужик без каких-то там наклонностей! Страстно закусил губу!

О… какой позор на мою недоимператорскую головушку!

Почему это треклятое зелье не могло подействовать иначе?

Ну, хотя бы так, как эйфория на Оксанну? То есть я бы чудил, выдавал бы все эти возбужденные фортели, но при этом не соображал бы что я делаю!

А я соображал! Соображал, что выгляжу как кретин и все равно продолжал, не имея сил остановиться!