У меня двоякое чувство. Тянусь к животу, чтобы прикоснуться к ребенку. Воронов — хороший отец, в этом сомнений нет. Если он полюбил первого ребенка, то возможно, полюбит нашего, еще не рожденного. Но проверять этого я совершенно не хочу. Михаил дал мне явно понять, что моего ребенка он знать не желает. Что ж… ребенок только мой. Он никогда не узнает, кто его отец.
МИХАИЛ ВОРОНОВ
— Папа! Папа! Смотри как я могу!!! — сынок с энтузиазмом карабкается на вершину альпинисткой горки в детском центре. — А теперь вот так! — сынок отпускает руки и на страховочной веревке спрыгивает оттуда, ловко отталкиваясь ногами от стены. Я снимаю все это на память на смартфон. С сыном мы видимся редко, а я скучаю по Коле.
Сотрудник парка помогает ему снять с себя снаряжение и каску, и Коля убегает куда-то вглубь, играть с другими детьми. Я сижу за столиком в кафе при парке, потягиваю капучино.
Уже неделя прошла с момента инцидента в больнице. Ребенка Овечкиной спасли. Я не приезжаю к ней — не хочу ее видеть, но продолжаю получать регулярные отчеты о ее здоровье. Малыш развивается как надо, и Овечкина не думает делать аборт. М-да, такими темпами, скоро я буду гулять с двумя детьми… Так, Воронов, что за дебильные мысли? Ребенок Овечкиной — это ее проблема и меня это не касается. Я обозначил свои границы и нарушать их не позволю даже себе.
— Папа! Папа! — носится Коля за перегородкой, радостно размахивая добытым откуда-то воздушным шариком.
— Играй, сынок! — улыбаюсь я, и тут же думаю о малыше в животе Кристины. Чем он будет хуже Коли? Он точно так же зачат мною, и в нем будет течь моя кровь. Вот, засада! Но я справлюсь. Не дам больше себя облапошить. Хочет Овечкина, пусть рожает. Я не могу насильно сделать ей аборт. Вот только участвовать в жизни сына или дочери я не собираюсь. Тут я умываю руки. Умываю, я сказал!
Глава 16
КРИСТИНА
— И что тебе, прямо совсем никуда? — мой брата Витя подхватывает сумки с вещами, и идет со мной на стойку рецепшен за выпиской для больничного.
— Нет, Вить, я рассталась с Лёшкой, он выгнал меня из дома и избил…
— Вот, козел! — искренне негодует Витя, — Ну ладно, поживешь пока у нас, а там подумаем.
— Спасибо тебе! — искренне радуюсь я.
Мне отдают документы. Мы идем в сторону выхода. Я хватаюсь за ручку двери и еле успеваю отскочить — меня сметает ураганом в буквальном смысле. Кирилл Захарович, второй гендир нашей компании влетает в холл клиники точно на реактивной тяге. За ним, вся заплаканная и опухшая, еле семенит его секретарша. Та самая рыжеволосая красавица — Ангелина Красавина.
Кирилл Захарович зол как тысяча демонов, прямо как его братец. Быть постоянно разгневанными и раздраженными, это прямо их с Михаилом семейная черта.
С Ангелиной мы встречаемся взглядами. Я улыбаюсь ей и киваю, как знакомой. Она лишь краснеет, тихо здоровается со мной, и испуганно опустив взгляд, семенит за Вороновым-младшим. Интересно, что у них произошло, раз им пришлось тоже приехать в клинику?!
— И надолго ты к нам? — без малейшей радости в голосе интересует Надя, жена моего брата.
Разуваюсь. Мне стыдно и не приятно за такой прием. Надя могла бы и поздороваться для приличия, но выбирать мне не приходится.
— Она еще не знает, Надюш, — приходит мне на выручку брат. — Поживет пока, а там видно будет.
— Все у тебя, Виктор, видно будет! — возмущается женщина, гневно сдирая с себя засаленный фартук. Ничего что нас пятеро в трешке живет? Куда еще одного человека?