— Правильно я понимаю, что ты сейчас призналась в том, что забеременела от меня? — отстраненно интересуется он.

— Понимайте, как хотите.

Не вдупляю, откуда во мне берется столько дерзости, чтобы выдержать его злой тяжёлый взгляд. Наверно, он меня сейчас убьет, потому что лицо его уже синеет от бешенства.

— Ты немедленно пойдёшь и сделаешь аборт! — цедит он каждое слово. — Я сейчас позову врача. Мы решим эту проблему в моем присутствии!

— Нет. — тихо возражаю я, отступив от него на шаг. Кабель от капельницы вновь натягивается на руке, но мы оба этого не замечаем.

— Тебе не на что надеяться! Я никогда не приму этого ребенка! И тебя не приму! — рычит он мне в лицо. — Ты не моего круга. Ты — нищая, никчёмная дрянь. Думаешь, я не знаю, для чего ты забеременела?!

Какой-то бред он несет. Я малыша не пальцем себе делала. В тот вечер он просто взял свое, не спрашивая моего согласия. А теперь я виновата в том, что он оставил мне сюрприз на память!

— Это мы вас не примем. — снова удивляю я саму себя.

Я привыкла к оскорблениям, но смешивать ребенка с грязью не позволю никому. Даже его отцу.

Тяжёлые ладони Воронова ложатся на мои плечи и сдавливают их, придавливая к земле.

— Ты берега попутала, овца! — шипит мне в лицо. — Я тебя в тюрьму засажу за деньги! Там будешь рожать! За решеткой! Если выживешь!

У меня в глазах темнеет от его слов. Он может. Он может в этой жизни все! У него деньги. У него власть. А я лишь грязь под его ногами, которая не достойна вынашивать ему ребенка.

Я покачиваюсь в его руках. Кажется, у меня что-то течет по бедрам. Но он, не замечая ничего, продолжает меня удерживать, подавляя собой.

— Вы — чудовище. — еле лепечу я.

Смотрю вниз и мир уходит из-под ног. У меня кровь. Много крови. Я беспомощно висну в его руках.

— Хватит играть, актриса хренова! — встряхивает меня Михаил и осекается. — Вот черт! — замечает он кровь наконец. — Кристина! Кристина!

На меня словно вакуумный мешок надели. Я слышу все издалека, будто наблюдаю со стороны.

Михаил в панике. Он укладывает меня на кровать, поправляет шланг капельницы, затем выскакивает в коридор, зовет врача. Следом возвращается ко мне. Он рядом, сжимает мою руку, замахивается для пощечины, но удара я не ощущаю. На ходу он смягчает его и лишь треплет меня по щеке.

Его растерянное лицо заменяется врачами. Они отгоняют его, перекладывают меня на каталку, куда-то увозят, нацепив мне на лицо кислородную маску. А дальше пустота и тишина.