Во время обеда следовало поддерживать вежливую беседу, каждый из нас должен был рассказать, как прошел его день. Зборомирский давал нам наставления: «Олег, не говори с полным ртом. Это не принято» или «Вино надо пить бесшумно, маленькими глотками, чтобы распробовать». И учил более тонким вещам: «Когда вы будете курить сигару после обеда, не зажимайте ее зубами. Флиртуйте с ней».
Днем он, как многие русские, предпочитал стиль английского помещика — одежду из твида и трубку. «Олег, — говорил он мне, — одежда и внешний вид имеют решающее значение для твоего положения в обществе. Но не менее важно и то, что хорошая одежда создает настроение и придает уверенность в себе».
Зборомирский учил меня как азам этикета — вставать, когда дама входит в комнату, приподнимать шляпу при встрече, — так и разбирал более сложные ситуации. Например, что делать, если ты пришел в гости с девушкой, а она предпочла тебе другого кавалера.
«Надо вызвать его на дуэль, — отвечал я в соответствии с рыцарским кодексом чести. — На кулачный бой».
«Ни в коем случае, — веско говорил Зборомирский. — Джентльмену следует поступить так: не бить этого мужчину, но всем видом выказывать вежливое, холодное безразличие. Это будет лучшей местью. С другой стороны, в твоих словах тоже есть правда: если соперник напрямую бросает тебе вызов, никогда не следует по-христиански подставлять другую щеку. Это для слабаков. Такое нельзя спускать с рук, на оскорбление обязательно нужно дать ответ — и не слушай женщин, которые начнут тебя отговаривать. Мужчина должен защищать свою честь».
А самое главное, понятия о чести и этикете исходили из строгих моральных принципов Зборомирского. «Обладать хорошими манерами недостаточно, — говорил он. — Надо чувствовать их сердцем».
Моя первая реальная возможность опробовать джентльменскую стратегию Зборомирского в отношении женщин представилась летом 1927 года, когда мама вывезла всю семью на летний сезон в Довиль. Представьте: мне четырнадцать лет, и я впервые пришел на чай с танцами в знаменитом казино. На мне превосходно сидящий синий блейзер (сшитый моим портным), белые фланелевые брюки, белая шелковая рубашка и галстук в полоску. Волосы зализаны назад, как у аргентинского танцора с помощью
Я на превосходном французском приглашаю ее на танец:
Я страшно горд собой и решаю попытать счастья с другой девушкой. Намечаю себе новую жертву и направляюсь к ней, по пути минуя Жаннет Арран, и слышу, как она говорит: «О нет, только не это малолетнее дерьмо».
И я уничтожен одним махом.
Тем летом 1927 года я поставил себе целью иметь в обществе оглушительный успех, именно оглушительный, подлинный триумф. Жаннет Арран дружила с Ольгой и Карлосом Гомесами, детьми венесуэльского диктатора. Я был по-настоящему влюблен в Ольгу и полон решимости добиться ее расположения. И не важно, что она была намного меня выше и видела во мне только приятеля ее младшего брата.
Хуан и я развлекались в Довиле вместе. Ему тоже было четырнадцать, и он водил «роллс-ройс». Мы ездили по казино, заказывали шампанское и икру. Мама не возражала против таких трат: в правильной компании все было дозволено. У нас случалось много приключений тем летом, и я немало узнал о себе самом. Это был некий поворотный пункт в моей жизни.
Во-первых, я понял, что не боюсь драться. Однажды, когда Жижи, мой кузен Лелло и я возвращались домой с пляжа, к нам привязались мальчишки, подносящие клюшки в гольф-клубе. Это были крепкие ребята, и они прижали нас к стене. Лелло заплакал, и они, в типичной для всех хулиганов манере, выбрали его главной жертвой и стали отвешивать ему тумаки. Этого я стерпеть не мог. Я выхватил «железо»[30] из их сумки и замахнулся на них, как заправский дуэлянт. К моему изумлению, они отступили. И тут я понял очень важную вещь: в драке я один стою нескольких человек, потому что начисто лишен страха. В ярости я впадал в своего рода транс, который позволял мне действовать, не испытывая никаких эмоций.
В то лето мама открыла во мне еще один талант, который мог ей пригодиться. В казино устраивались маскарады для детей, и я придумывал наряды для брата и кузена. Когда проходил конкурс на лучший костюм, мои творения — русские костюмы с меховыми шапками и кожаными сапогами — получили первый приз. Я по сути выступил их дизайнером, а шила костюмы портниха по моим указаниям. Мама была довольна, но еще больше порадовали ее итоги парижского модного дефиле, которое мы посетили с молодыми Гомесами. Это был показ Люсьена Лелонга[31], и он произвел на меня такое впечатление, что я зарисовал увиденное. Сделал это прямо на показе, быстро и, судя по всему, очень точно. Маму мои рисунки восхитили, и она даже включила их в свою новую коллекцию. Она сказала, что я могу понять платье с одного взгляда.
Позже она начнет посылать меня в Париж под видом итальянского журналиста. Я буду ходить по модным показам и зарисовывать для нее все новые модели. Мне было приятно помогать маме, и будет правильным сказать, что мой интерес к моде зародился именно тогда.
А еще он возник из моей искренней любви к женщинам. Я их обожал, меня завораживала их внешность и пластика. Мне всегда будет важно придумать, как помочь им выглядеть еще лучше, как доставить им удовольствие. Я создавал свои модели как истинный ценитель женской красоты. Желание сделать женщинам приятное родилось, я думаю, во время долгих прогулок с Ольгой Гомес по набережной в Довиле. Я понимал, что, раз другие парни превосходили меня физически, мне нужно прикладывать больше усилий, чтобы добиться желаемого. Для этого я собирался стать чемпионом по теннису. Тем летом я увидел свой первый теннисный матч и был очарован элегантностью этого вида спорта, красивыми костюмами, грацией движений. Эти воспоминания несколько лет спустя сподвигнут меня на активные занятия теннисом, в результате которых я стану серьезным игроком и одержу победы во многих теннисных турнирах Италии.
Но в Довиле я еще не был увенчан этими лаврами, и мне приходилось полагаться на другие, более изощренные способы удержать внимание Ольги. Чтобы она просто согласилась прогуляться со мной по набережной — а ни на что большее рассчитывать не приходилось, — я должен был ее развлекать. Мне нужно было научиться беседовать о том, что интересно
Мои старания не остались незамеченными мамой, и она пыталась меня строго предупредить: «
Пока нет, мама, пока нет. Но скоро…