– Так точно, товарищ комдив. – И немного стройная толпа псевдофашистов, как в юности, пустилась в бег, по направлению к штаб-квартире нашего фальшиводокументчика. Конные разведчики в документах не нуждались и ушли вперед, ими руководит Мамбеткулов, еще один лошадиный фанат, тоже мне, прапрапрапраправнук Чингисхана.

Затем мы с Машуней поужинали, после этого Маша назначила старшину Цыбикова (бурята) рейдовым начтылом. Ну и загрузила его заняться загрузкой имущества в грузовики, Глафира возглавила склады (раздачу боеприпасов). Так припахав своих подчиненных, Маня освободилась, и мы решили пойти в лес, ну, попрощаться по-человечески…

Но не тут-то было. Только мы с Марией расстелили брезент, как из-за деревьев послышался воспитанный кашель, заменяющий стук в дверь. Вот суки, попрощаться не дадут…

– Кхе-кхе, товарищ комдив, можно вас на минутку?

Пришлось мне встать и пойти на голос, все равно же не уйдет Акмурзин без ответа (я по голосу определил, что это бесшумник – башкир).

– Ну чего тебе, товарищ Акмурзин?

– Разрешите нашему полувзводу поступить в распоряжение Бондаренко?

– Я не против, но есть ли у него свободные кони?

– Да, товарищ капитан, мы с ним уже договорились, осталось только у вас взять разрешение, мы целый день с его подразделением вместе.

– Ну, тогда чего стоишь, «кто ты такой, давай до свидания»[143]. – И бесшумный башкир удалился бесшумно (тавтология, но он реально бесшумно исчез, прямо растворился в лесу).

А потом часа полтора мы с моей королевой Марией (тьфу-тьфу, но не Стюарт[144]) прощались (а подлый я предвкушал свидания с Бусинкой), затем разошлись, она – контролировать деятельность своих складских, а я – узнать, как обстоят дела вообще.

Согласно плану у нас с полдевятого ужин, это для того, чтобы к десяти вечера все должны уже отужинать и быть готовы к великим делам. Потому, когда я подошел, люди ужинали, и я сел рядом с немцами, товарищи немцы уже давно освоились в наших рядах и со смехом обсуждали то, что Хельмута произвели в аристократы (фон Штирлиц). Оказывается, Хельмут из явных пролетариев, и если бы не ДОН-16, то никогда бы аристократом не стал. Как только ребята (немецкие) углядели меня, то стали говорить на русском (ну, как могли):

– Тьепер Хелмут ест красни маркграф, Хелмут фон Штирлиц, ха-ха-ха.

– Гросс спасиб фюр русиш дивизон.

А один из дежурных по столовой принес мою порцию обеда: на первое суп-пюре гороховое, на второе перловая каша с мясом. Ну, немцы, как жители классового общества, с интересом заглянули ко мне в котелок и тарелку, ан нет, содержимое их посуды и моей было идентичным. Это вам не разносолы генералов-пруссаков, это партизанская дивизия особого назначения, у нас все одинаково нужны! Нет, мелкие офицеры Вермахта ели то, что едят и зольдатики, зато комдивы еще как трескали разносолы, а я ж тоже как бы комдив, хоть и капитан пока.

Ну, поел я, немцы приличия ради посидели и, забыв про меня, начали шпрехать по-своему, что-то там рассказывая, ну и как любая мужская компания гогоча, ой, чую, разговор о женщинах шел. Потом, поев и раскланявшись с немцами, я поскакал в штаб, скоро же идти самолет принимать.

На пути встретился мне наш нацик, ну, который из двадцать первого века.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться?

– Слушаю тебя, Онищук (вы помните, у него тоже такая фамилия).

– Можно я пойду в рейд с вами?