— Нет-нет, уважаемая, все совсем иначе, — сарацин засуетился, спрыгнул с повозки, полез в свою сумку. — Пока ты ожидала встречи со своими родственниками, я посвятил свободные дни расчетам и составил твою подробную космограмму.
Хафизи Абру извлек кусок серой дешевой бумаги размером локоть на локоть, на котором был нарисован большой круг, расчерченный несколькими линиями от края и до края. Точки на этом круге напоминали созвездия — но в астрономии Егор знатоком не был и мог ошибаться.
— Смотри сюда, дитя, — подозвал женщину астролог. — Вот здесь созвездие Тельца, в котором сошлись Венера и Марс. Война и любовь, подкрепленные упрямством. Вот тут ты и перевернула свою судьбу. Однако далее планеты разошлись, и твоя линия судьбы повисла в одиночестве на полный цикл, долгие двенадцать лет. Ты прошла эти испытания, а теперь, смотри, все твои звезды сходятся воедино в доме Юпитера. Тебя ждет любовь, власть и слава. А поскольку планеты вместе и усиливают воздействие друг друга — и то, и другое, и третье будет огромным. Большая слава, великая власть, огромная любовь. И все это буквально сейчас! Со дня на день.
— Ну, насчет славы ты явно не ошибся, — горько улыбнулась женщина. — Она оказалась столь велика, что лучше бы поменьше. Что до великой власти…
Она красноречиво развела руками, указывая на свои новые владения.
— Нет-нет, ты напрасно смеешься! — горячо возразил ученый. — Астрология — точная наука. Ты будешь правительницей с огромной властью и бескрайними владениями. Любовь подарит тебе детей, власть твоя сохранится до конца жизни… Полагаю, ты станешь королевой. Или хотя бы герцогом.
— Если я стану королевой или хотя бы герцогом, то приглашу тебя в качестве придворного астролога, — пообещала воительница. — И клянусь, до конца своих дней ты ни в чем не будешь знать нужды.
— Обсерваторию проси, — посоветовал Егор. — Такую же, как в Самарканде. Шевалье Изабелла, когда ты станешь правительницей Бретани, ты построишь обсерваторию для моего друга?
— Если я стану правительницей Бретани, то для Хафизи Абру построю обсерваторию, какую он только пожелает, а для тебя… — Женщина на миг задумалась. — А от тебя рожу ребенка.
— А если ты станешь наместницей Бретани, Турени, Анжу, Бургундии и Шампани?
— Если я стану наместницей половины Франции? — усмехнулась она. — Если это случится, Егор-бродяга, то я стану рожать для тебя детей каждый год!
— А если…
— Достаточно, — вскинула руки воительница. — Пошутили и хватит. К тому же мне все равно больше нечего тебе обещать. Давайте прощаться. Простите, что тороплю, но мне очень хочется побыть одной…
Золото ордена
Возок с вещами остался у Изабеллы, путники уехали от нее верхом, а потому уже вечером следующего дня были в порту Сен-Брие. Еще день ушел на поиски свободного судна. Огромный неф[30] перевез путников через Ла-Манш за три рейса, тратя почти сутки на каждый. С людьми он бы управился и за один — но вот разместить в трюмах всех лошадей оказалось непросто даже на нем. Однако уже через неделю двое исследователей смогли продолжить путешествие, чтобы еще через семь дней, обогнув серый вонючий Лондон стороной, спешиться у подъемного моста замка Хивер, уже сейчас поражающего гостей своей замшелой древностью[31]. Стены его были оплетены плющом и жимолостью, серый и коричневый мох долез почти до самых зубцов, на карнизах и в трещинках зацепилась корнями ползучая трава, ныне пустившая к еще холодному небу крохотные белые цветочки.
Оплот английской алхимии представлял собой просто большой прямоугольный дом, окруженный рвом и имеющий подъемный мост. На его крыше размещалось несколько боевых площадок, кое-где стены прорезали узкие крестообразные бойницы, над воротами тянулся ряд варниц[32]. На этом его боевые возможности и исчерпывались. Хотя, конечно, полтора века назад таких хитростей для обороны, может, и хватало.
Чужаков здесь, похоже, ничуть не опасались. Во всяком случае возле подъемного моста никакой охраны не было, равно как и стражи на башнях. Ворота, правда, хозяева запирали, но когда Егор постучал в калитку — ее сразу открыли, и одинокий старикашка в хорошем длинном сюртуке и суконной шапке с наушами, похожей на танковый шлем, спросил, демонстративно закусывая свою речь пузатой брюквой:
— Чего надобно?
— Премудрый ученый из Самарканда Хафизи Абру, — указал пальцем на спутника Егор, — и просто мудрый географ из Новгорода желали бы встретиться с великим алхимиком Раймондом Луллием, философом и богословом с Майорки.
Здесь, в протестантской Англии, преследований церкви путники уже не боялись, а потому переоделись в привычные костюмы… Привычные для себя. Чалма и халат сарацина смотрелись на здешних дорогах весьма… броско.