У человека умелого, размышляла я, человеческие начала должны были проявляться весьма заметно, хотя, может быть, он еще не умел зазнаваться. Он был человеком в такой же степени, в какой газель была газелью и лев — львом, но это качество давало ему преимущества над другими животными, о чем сам он, вероятно, не задумывался. Те, кто изучал шимпанзе, говорят, например, что они очень расстраиваются, когда не могут унести с собой бананов больше, чем умещается в передних конечностях. Гоминиды же на ранней стадии развития могли Осознать свои преимущества, применив листья или шкуру для ношения в них предметов. Это открытие позволило им совершать все более дальние передвижения. Человек — единственное существо в природе, которое способно нести с собой запас воды. Вначале, вероятно, он носил ее в опорожненных страусовых яйцах, легких и вполне удобных вместилищах, используемых некоторыми народами и в наши дни.

Подобно тому, как человек умелый, по-видимому, выходил из Олдовайского ущелья на равнину Серенгети с наполненными водой страусовыми яйцами, я отправлялась туда, наполнив термос чаем, приготовленным на воде из озера Ндуту. Когда мы оставили позади озеро и защищающие его деревья, перед нами раскинулась почти такая же равнина, с той лишь разницей, что во времена первобытного человека ее фауна была значительно богаче. По сравнению с человеком умелым я знаю гораздо больше о саванне, но это не дает мне никакого повода для зазнайства. Он познавал саванну своими ногами и руками, разумом и инстинктом, с недоступными мне глубиной и широтой, тогда как я привязана к миру фактов, которые мне предоставляют моя эпоха и мой интеллект. Человек умелый вряд ли смог бы найти что-либо годное в пищу в описываемых мной дарах Серенгети, а его образ саванны, вероятно, произвел бы расплывчатое и отрывочное впечатление на меня, привыкшую оценивать условия на основе фактов и деталей. И все же я убеждена в том, что сложившиеся у нас образы природного окружения, видимо, имеют абсолютные точки соприкосновения в отношении других живых существ, с которыми мы разделяем природную среду.

При описании саванн я опираюсь прежде всего на работы Д. Ф. Веси-Фицджеральда (Vesey-Fitzgerald, 1973) и Лесли Брауна (Brown, 1972), крупных знатоков саванн и других типов растительности Африки.

Из общей площади Африки (30,3 миллиона квадратных километра) почти половина, а именно 13 миллионов, классифицируется как травянистая формация. Качество этих травянистых угодий сильно варьирует. Большей частью это результат видоизменения лесов в заросли кустарников, которые вследствие многократного выжигания превратились в бедные питательными веществами травянистые угодья с небольшим видовым набором растений. Крупные животные были истреблены или вытеснены, и обширные территории, испытывавшие нехватку влаги и вторжение мухи цеце, оказались непродуктивными в Африке — на материке, который периодически страдает от катастрофического дефицита растительных и животных белков ²⁷.

Поскольку столь значительная часть травянистых угодий фактически представляет собой дегенерирован-ные леса, очень многие экологи полагают, что вся саванна возникла под влиянием деятельности человека, в результате его неосторожного и необдуманного обращения с огнем. Этому мнению противоречит хотя бы тот факт, что типичные животные саванн развились задолго до появления человека. К тому же заметим, что самый последний продолжительный влажный период был всего лишь фазой в длинной цепи климатических изменений. Действительно, в промежутке от 50 000 до 10 000 лет назад широкий лесной пояс пересекал всю Африку, но ведь даже в Европе наши представления не основываются на учете естественных и дегенерированных типов растительности, которые были распространены в ледниковую эпоху.

Имеется целый ряд фактов, подтверждающих, что саванна — это четко сложившийся влажный тип среды с искони присущей ей фауной. Восточноафриканская травянистая формация преимущественно располагается на вулканогенном субстрате, и уже этот факт указывает на возможность другого естественного объяснения. Выжигание трав происходило задолго до человека, и в местностях, расположенных на неустойчивых субстратах, где извержения вулканов могли вызывать громадные пожары, было особенно много возможностей для развития травянистых формаций. Лесли Браун приводит еще один убедительный аргумент: слой почвы, сформировавшийся на лаве, часто весьма маломощен, и в подобных случаях большие деревья не укореняются. По его мнению, маломощная почва в сочетании с тяжелой глиной, впитывающей влагу в сезон дождей, является причиной распространения большой части травянистых формаций Восточной Африки.

Веси-Фицджеральд четко выделяет различия между травянистыми формациями, возникшими на базе дегенерированных лесов и находящимися в состоянии равновесия. Первые характеризуются небольшим набором видов растений и распространением эрозии; вторым присущи сотни разных трав, образующих сомкнутый травостой, который препятствует развитию эрозии. Постоянное присутствие диких копытных животных поддерживает травостой: трава постоянно использовалась (но не эксплуатировалась до корней), и это ускоряло ее прирост.

Здесь следует указать на различия в пастьбе домашнего скота и диких животных. Домашний скот пасется плотными стадами и довольно долго задерживается на одном месте, что способствует развитию эрозии. Поскольку во многих районах Африки скот все еще рассматривают как деньги на банковском счете, большинство владельцев скота придерживается мнения, что чем больше животных, тем им легче прокормиться, а это в свою очередь ускоряет процесс оскудения окружающей среды. То, что не стравливается крупным рогатым скотом, объедают козы. Они сильно портят деревья, и в тех местах, где разводят коз, новые деревья и кустарники не растут. Там, где есть скот, есть и люди, которые имеют злополучную привычку выжигать кустарники в неподходящее время и тем самым обеднять и без того скудный растительный покров.

Зато дикие животные редко используют пастбища на полную мощность. Если численность их слишком возрастает, она затем естественным путем и сокращается. Они не привязаны к хлеву, а свободно бродят по обширным территориям, и растительность отдельных частей страны может периодически восстанавливаться. Интенсивность пастьбы проходит в соответствии с эволюцией видов, обеспечивающей каждому животному определенное место в экосистеме.

Последовательность выпаса диких животных схематически может быть охарактеризована следующим образом. Такие крупные животные, как зебра и буйвол, которые пропорционально размерам тела требуют не столь высококачественного корма, чем небольшие антилопы с присущим им быстрым расходом энергии, сначала осваивают участки с более высокой и жесткой травой, которую они вытаптывают и стравливают, до тех пор пока не откроется путь для более избирательно пасущихся животных, например гну. Последние, в свою очередь, уступают место газелям, которые теперь добираются до богатых питательными веществами побегов у самой земли. Ясно, что при данной системе травостой поддерживается в состоянии равновесия даже в самые засушливые годы.

Влияние человека на саванны путем выпаса домашнего скота и выжигания травы сказывается весьма ощутимо. Вопрос о том, следует ли выжигать траву, возбуждает почти такие же страсти, как проблема слонов, рассматриваемая в разделе о долине реки Луангвы. Здесь люди так же разделяются на две группы, и старые друзья грозят друг другу над дымящейся саванной, восклицая: «Именно так мы уничтожаем здесь наши последние травянистые угодья!» или: «Представьте себе, как бы это выглядело, если бы не проводилось выжигание!»

Сама я уклоняюсь от этих споров, но боюсь, что присоединюсь к группе «поджигателей». Поскольку я согласна с экспертами, констатирующими, что обширные пожары проносятся по саваннам, и разделяю также точку зрения Алистера Грэма (Graham, 1973) о том, что Серенгети не является нетронутой землей. Эта территория представляет собой результат многовекового, может быть, многотысячелетнего выпаса и контролируемого выжигания растительности разными племенами скотоводов-кочевников. Это подготовило почву для великолепной концентрации диких животных, которыми так славится Серенгети. Я также слышала от егерей, что им известны случаи, когда животные покидали заповедник, после того как там в интересах охраны природы прекращали сжигать сухую прошлогоднюю траву.

Конечно, трудно сравнивать климатические условия Северной Европы и Восточной Африки, но даже наш опыт показывает, что прошлогодняя трава, оставленная в ненарушенном состоянии, препятствует росту молодой и ни одно травоядное животное по своей воле не станет там пастись, если поблизости имеется какая-нибудь другая пища.

Известно также, что масаи, один из скотоводческих народов Восточной Африки, во многом учитывали последовательность использования пастбищ дикими животными, когда они пасли свой домашний скот, и проводившееся ими контролируемое выжигание травы шло на пользу диким животным, поскольку ускоряло рост свежей, богатой питательными веществами травы и уничтожало болезнетворные споры. Однако необходимо также подчеркнуть, что прежде у масаев не было так много скота, как теперь, и истощение пастбищ шло в меньших масштабах, поскольку люди не могли предотвращать болезни скота, В настоящее время в Восточной Африке великолепно поставлена ветеринарная служба, которая успешно борется с болезнями, и поголовье скота возросло, зато пастбища масаев за последние 20–30 лет впервые обнаруживают признаки эрозии, обусловленной чрезмерным выпасом.

Я почти убедилась в пользе выжигания, так что для восстановления равновесия надо взглянуть и на обратную сторону медали. Она отражает неконтролируемое выжигание и является следствием возросших размеров стад и хронического чрезмерного выпаса. Контролируемое выжигание, практикуемое скотоводческими племенами на протяжении тысячелетий, обычно проводится как раз вскоре по окончании сезона дождей, когда почва еще слишком влажная и огонь быстро и легко распространяется понизу, охватывая прошлогоднюю траву и не повреждая кустарники и деревья.

Неконтролируемое выжигание теперь начинается уже во время сухого сезона. Оно иногда осуществляется безответственными сборщиками дикого меда, разводящими огонь под деревом, чтобы выкурить пчел, но еще чаще старую траву выжигают люди, которые видят, что их скот голодает, и знают, что после сухого сезона пробивается свежая, богатая питательными веществами трава. Разница лишь в том, что почва теперь сильно высохла, а кустарники и деревья стали сбрасывать листву в ожидании сезона дождей. В это время при выжигании кустарники нередко охватывает адское пламя, трава сжигается до корней, и огонь набрасывается на деревья. Продолжительное выжигание причиняет растительности серьезный ущерб, и, поскольку почва сухая и трава фактически не прорастает, пока не начнутся дожди, появляются идеальные предпосылки для широкого развития эрозии. Как упоминалось выше, почва саванн часто маломощна, и производит сильное впечатление, когда видишь, как огромные массы ее вздымаются в воздух.

Можно стоять там с разъедаемыми дымом глазами и вопить, что пришел конец света, но это приносит слабое утешение. Впрочем, травянистая формация имеет врожденные защитные механизмы, которые, по крайней мере частично, могут противостоять разрушительным силам. Корни деревьев и кустарников, а также некоторых многолетних травянистых растений могут быть укрыты от огня в почве, и, как только огонь пронесется мимо, они способны выбросить великолепный стебель. Если очередное выжигание будет слабое или частичное, у растений появляется реальная возможность выжить, и, если подряд пройдут несколько благоприятных сезонов, кустарники и деревья достигнут такой высоты, что приобретут шанс выжить и в следующем адском пламени.

Эта последняя хрупкая защитная реакция — приспособление к естественному выжиганию после сезона дождей. Надо, впрочем, подчеркнуть, что лучшая охрана саванны и всех других травянистых угодий происходит при пастьбе. Итак, деградацию среды вызывает вовсе не сам по себе домашний скот, а его чрезмерная многочисленность и то, что он больше не перегоняется с места на место в столь высокой степени, как следовало бы. Поэтому домашние животные уступают функцию защитников природы диким животным саванн, приспособившимся к окружающей среде за миллионы лет.

Серенгети — самое подходящее место для изучения этого механизма адаптации и одно из последних мест на Земле, где все еще довольно свободно происходят естественные миграции животных. Здесь можно выяснить направленность процессов, которые происходили в природе без мощного антропогенного воздействия, изменявшего облик нашей планеты.

Прежде чем подробно остановиться на крупных миграциях в Серенгети, уместно сначала кратко охарактеризовать природно-климатические особенности этого района.