Чиун важно кивнул, но Римо чувствовал, что полностью не прощен. Этот кивок как бы говорил, что Римо всегда найдет способ испортить старому человеку удовольствие. И Римо доказал это, расправившись вскоре со вторым англичанином; на этот раз в комнате прозвучало два выстрела, и одна ручная граната разорвалась в коридоре.

Но испытания Чиуна на этом не кончились. Вскоре Римо объявил, что к гостинице направляется группа захвата. Все ее члены, как один, в блейзерах и соломенных шляпах. У главного во рту трубка.

– Интересно, почему на нас нападают именно тогда, когда Ребекка произносит свои прекрасные монологи? – поморщился Чиун.

– На нас нападают, когда придется, папочка.

– Это точно, – согласился Чиун.

– Они уже близко.

Группа образовывала так называемый «резервный треугольник». Часть команды шла по мостовой, часть – по тротуару, впереди каждого подразделения как бы треугольник: двое впереди, двое немного сзади и по двое с каждой стороны.

Да, неплохая команда. Римо сразу ее оценил. Они двигались согласованно – видно, и раньше работали вместе: люди в новых командах обычно перекликаются, подают друг другу знаки, бегут вразброд. Эти понимали друг друга без слов. Забравшись на крышу, Римо попытался оценить обстановку – оттуда были видны все участники готовящегося нападения. Темнокожий охранник, стоя рядом и держа в каждой руке по пистолету 44-го калибра, нервно оглядывался по сторонам, не зная, от кого прежде защищаться. Он ругался по-русски и потихоньку отступал в угол.

Римо сверху видел, как две соломенные шляпы вплыли в подъезд, другие две закинули на подоконник их номера веревочную лестницу, повисшую на крюке, а еще две направились к пожарной лестнице.

– Не теряй головы, – ободрил Римо охранника. – Оставайся здесь.

Чиун учил: когда надо действовать в нескольких направлениях лучше всего сконцентрироваться на чем-то, что не имеет прямого отношения к происходящему. Например, на дыхании. Римо сосредоточился на дыхании, предоставив своему телу выполнять остальную работу. Перекинув ногу через выступ, он осторожно пополз вниз – от карниза к карнизу, стараясь, чтобы его дыхание полностью совпадало с ритмическими колебаниями легких. Как раз у окна комнаты Чиуна он столкнулся с теми двумя, что карабкались по веревочной лестнице.

– Ох, – только и успел вымолвить один, полетев вниз на грязную улицу.

Другому не пригодился и «вальтер» – пистолет глубоко вдавили ему в грудину рукояткой вперед – сердце затрепетало, найдя рукоятку еще более вредной для себя, чем холестерин.

Через дорогу Генералиссимус Сакристо Корасон наблюдал за этой сценой сквозь жалюзи. Он видел, как худощавый белый спускался с крыши, и сразу же понял, что кузина Хуанита не солгала: этот человек – сильнее его.

Никогда Корасон не видел, чтобы люди таким образом спускались с большой высоты. На его глазах некоторые падали с крыши. Однажды он присутствовал на соревнованиях, когда ныряльщики в Мексике прыгали с высоких скал в море. Как-то видел, как в воздухе взорвался самолет.

Но этот белый... Спуск его был быстрее падения. Быстрее прыжка в воду. Казалось, ему подвластен сам закон тяготения, который изменялся по желанию этого необыкновенного человека.

Двух мужчин он стряхнул с лестницы легко, будто вытряхнул горошины из лопнувшего стручка.

– Кто? Кто этот человек? – требовал ответа Корасон, указывая на Римо через щелку в жалюзи.

– Какой-то белый, – констатировал очевидное майор, у которого, как и у самого Корасона, в кобуре лежал пистолет 44-го калибра.

Его отец скрывался в горах вместе с отцом Корасона. Когда старший Корасон стал президентом, отец майора отказался от генеральского чина и дожил до преклонных лет. Сын, которого звали Мануэль Эстрада, усвоил урок отца. Когда президентом стал молодой Корасон, Мануэль Эстрада в свою очередь отказался от генеральского чина. Он тоже надеялся прожить долгую жизнь, но, в отличие от своего отца, решил со временем получить все.