Щелкнул кнопкой записи на диктофоне:
— Пятнадцатое июня * года, город Крапивин, дознаватель первой степени Ордена инквизиции Максим Владимирович Соколов проводит посмертное изучение тела неизвестной с целью установления примененных к ней магических техник. Первичное исследование объекта показало: признаков фрагментации души не наблюдается, следов посмертного вторжения в виде нарушения посмертных контуров тела не выявлено. Перехожу ко второму этапу изучения.
Я привычно поддернул рукава, попутно активировав защитные и дезинфицирующие артефакты-запонки, и аккуратно положил пальцы на виски покойной, влажноватые и холодные — спасибо холодильникам морга, — и чистые — спасибо его же работникам.
Специфика моей работы такова, что перчатки тут неуместны: необходим контакт с кожей.
Потянулся волей к орденскому медальону, втянул в себя толику содержащейся в нем магии и мягко отпустил ее сканирующей волной. Сила прошла сквозь тело под моими руками и развеялась, подсветив все магические следы, имеющиеся на теле. Я обошел стол, внимательно вглядываясь в свечение и выискивая малейшие изменения индикации.
Диктофон, запись.
— В результате сканирования по методу Ивиной установлено…
Мягкое жемчужное сияние, охватившее жертву с ног до головы, без оттенков цвета и признаков каналов — это оттиск магической силы самой жертвы.
— Погибшая была слабой одаренной, на единицу по стандартной шкале, следов выраженных склонностей в посмертном слепке не выявлено, следов инициации не выявлено. Имеются следы магического воздействия трехсуточной давности…
Судя по характерным следам ауры — это Левашов пытался что-то магичить. Заклинания грубые, громоздкие — явно самостоятельной разработки. И, совершенно очевидно, осуществлялись уже в морге, над мертвым телом и не имели никакого отношения к удару ножом. Это обстоятельство мешало мне с блеском раскрыть дело за неполные сутки и отбыть восвояси. Увы и ах! А ведь как было бы удобно, хоть и немного неловко перед человеком, разделившим со мной свой ужин. Ладно, во имя брынзы с помидорами не буду его жечь, ограничусь допросом. Сыщик, блин!
— В районе раны, ставшей причиной смерти, имеется выраженный магический оттиск, повторяющий форму раневого канала, сила воздействия по шкале от одного до десяти на… — на смертный приговор: след артефакта, которым исследуемой пробили сердце, за это время успел выцвести едва-едва до фиолетового, а значит, исходно был однозначно черным. Создание, владение и применение такого артефакта карается смертью вне зависимости от последовавших за этим последствий. — По шкале от одного до десяти на шесть единиц. Иных следов воздействия при первом сканировании на теле покойной не обнаружено.
Что удалось выяснить: искать надо артефакт (возможно — артефактора).
Чего выяснить не получилось: что убийца пытался сделать и получилось ли у него в итоге?
Убийство (как минимум, это одно, но, скорее всего, все три) было явно ритуальным, но ритуала как такового не было. Артефактный нож выступал аккумулятором, сохранившим в себе «заряд» силы, выброс которой произошел в момент смерти.
Хреново сохранившим — по самым оптимистичным подсчетам, не более десяти процентов от выброса. Потери можно было бы существенно уменьшить — но для этого как раз требовались бы ритуалы.
Которых убийца благоразумно не проводил.
Я мрачно затер следы своей работы, свернул охранки и, убедившись, что коридор пуст, вскрыл замок и пошел под протокол выяснять у Левашова, зачем он колдовал над покойной.
— Понимаешь, Макс, — смутился Кирилл Андреевич, старательно протирая очки, — я частенько себе силой в работе помогаю… Нет, ну а что мне с ней еще делать? А так и не во вред, и делу польза! — неизвестно зачем оправдывался Левашов. — Привык с молодости.
Логично, в принципе: что еще делать молодому слабому колдуну, толком не обученному с силой обращаться, если любопытство свербит и приложить куда-то дар хочется? А потом вошло в привычку.
Я, заполняя официальный протокол допроса, вздохнул и покачал головой: ну вот что стоило сразу предупредить? В идеале — в том же донесении, которое отправлял инквизиции, об обнаруженных подозрительных трупах.