Первым, что я увидел из-за опущенной головы, был деревянный прохудившийся пол и множество фотографий, разбросанных по нему. Снимки были самыми разными: от черно-белых и до цветных. На них были изображены люди, ландшафты, архитектура. Какие-то кадры были сняты внутри помещений, а какие-то снаружи.
Приподняв голову, я осмотрелся. Комната, в которой я находился, из-за скошенной крыши больше напоминала чердак. Она была достаточно просторной и вмещала в себя кровать, шкафы, письменный стол и огромную доску во всю стену. Именно в последнем и заключалось самое странное.
На доске, которая казалась сама по себе необычной, было развешено сразу несколько карт: мировая и городская. Мировая карта помечалась поверх магнитами разных оттенков и размеров. Так, на территории N-страны в области одного штата висел крупный красный магнит, а в области другого всего несколько совсем небольших, зеленых. Чуть правее мировой карты на листе от руки были выписаны названия стран, а также непонятные числа, которые переваливали уже за тысячи.
Вторая карта, городская, была самой точной. На ее поверхности также были развешены магниты разных оттенков и размеров, и благодаря своему масштабу количество отметок в пределах одного только города было максимально четким: можно было сравнить количество выделений в пределах каждой улицы.
Осторожно положив руки на пол, я начал подниматься. Деревянные половицы сразу заскрипели под натиском моего тяжелого тела, и в тишине всего дома этот звук раздался довольно отчетливо.
Вновь окинув взглядом комнату, я отметил то, что она, как и все здание, была полностью сконструирована из дерева. В этом месте не было окон в привычном их понимании. Были сами отверстия, но вместо стекол на них стояли лишь москитные сетки. Кроме того, в некоторых местах окна были просто забиты, что делало этот дом похожим на какое-то заброшенное строение.
Странным было и то, что во всей комнате невозможно было найти ни одной отражающей поверхности. Даже дверные ручки были деревянными, а замки в них и вовсе отсутствовали. Все здесь было создано из дерева.
Я хорошо знал это место, хотя и видел его собственными глазами впервые. Просто однажды мне уже приходилось описывать эту обстановку, и потому мне не составило труда понять то, кем же я стал.
Руки невольно сами потянулись к лицу. Они ощупали широкий массивный подбородок, дотронулись до щетины и намеренно коснулись высокой линии роста волос. Это была не моя внешность. Даже сама кожа лица казалась куда более грубой и шероховатой, чем моя. Конечно, отличались и сами черты лица.
Опустив взгляд и, осознав, что теперь у меня было довольно мускулистое тело, но все же очень тяжелое и широкое, я наконец-то признал правду и вслух прошептал:
— Я попал в тело детектива.
К своему удивлению, с признанием этого я ощутил, что страх постепенно начал пропадать. Казалось, моя ассимиляция прошла успешно. Детектив Ноберт Гастон был сдержанным и хладнокровным человеком. Кроме того, у него был богатый служебный опыт, и он никогда бы не стал паниковать в подобных ситуациях.
Развернувшись к карте, я недоверчиво взглянул на нее. Видеть то, что я когда-то описывал, было просто невероятно. Все вокруг меня казалось настоящим, реальным. И эта карта, и все отмеченные на ней данные. Я мог видеть это собственными глазами, хотя, как автор, я представлял это и описывал даже не настолько детально.
Усмешка появилась на моих тонких губах. Лицо, исказившееся не то от ужаса, не то от иронии, могло бы показаться обычной маской для какого-нибудь фильма ужасов.
Приложив руку к волосам, я тяжело вздохнул, наклонился и попытался успокоиться. Мои истинные эмоции вспыхивали, словно спичка, и сразу заглушались, будто бы кто-то пытался меня контролировать. Я понимал, что в обычной ситуации уже начал бы паниковать, поэтому, не сомневался в том, что нечто неподвластное все же управляло моим эмоциональным состоянием.
— Это же смешно, — с хрипом и скрипом протянул, нет, почти воскликнул я. — Просто смешно. Не может такого быть!
Вновь вздохнув, я стал невольно бродить по комнате из стороны в сторону. Меня не интересовали снимки под ногами, поэтому, будто бы позабыв про них, я стал ходить прямо по ним.