– Не знаю, сержант. Разберёмся.
Полковник поблагодарил сержанта за бдительность и отправил в госпиталь долечиваться. А мы отправились на гауптвахту – навестить очередного попаданца.
– Живой! Живой и здоровый, чертяка! А я думал, что я Марии Витальевне скажу?
Мишка тискал меня так, что рёбра трещали. А рядом стоял полковник и, улыбаясь, смотрел на нас. Только глаза у него оставались серьёзные.
– Всё, Мишка, хватит. Раздавишь, медведь несчастный. Ты лучше мне скажи, какого хрена про документы орать начал? Больной? Прифронтовая зона, а ты орёшь, что у тебя поддельное удостоверение личности!
– Да ладно, я думал…
– Что, что ты думал? Что тебя тут же поведут к комфронта? Ещё дорожку подметут. Ну, Мишка, ты столько лет реконструктор, а как всё работает в армии – не понимаешь.
– Да понял я, понял. Просто растерялся. Заснул возле тебя в палате. А проснулся – госпиталь. Раненые, медсёстры, санитары в форме с повязками. И раненые всё прибывают. Я и решил, что это Клейст пробивается. Дату начала прорыва я знаю, но какое число сегодня? А тут этот сержант документы потребовал. Я подумал – он поймёт, что это подделка. Ну и сказал об этом сам.
– Даёшь! Сам же меня учил, что про скрепки фрицы так и не догадались. Думаешь, наши об этом все знают? Фигушки. Кому надо – в курсе, остальные ни гугу.
Тут мы вспомнили о полковнике. Чёрт!
– Виноват, товарищ гвардии полковник. Разрешите вам представить – Михаил Ильич Вязин. 1990 года рождения. Историк, почти кандидат наук.
– Доценко Георгий Валентинович. Гвардии полковник воздушно-десантных войск. Герой Советского Союза.
И очень тихо, чтобы за закрытой дверью точно ничего не было слышно:
– Год рождения – 1968-й.
Мишка сел мимо нар. Просто плюхнулся на пол и оттуда смотрел то на меня, то на полковника. А потом вскочил и забегал по камере, бормоча себе под нос. Затем схватил меня за руку.
– Ты помнишь мою теорию? Про сороковой год? Я тебе рассказывал, точно.
– Помню.
– Значит, я прав?
Ответил уже не я, а полковник.
– Прав, Михаил Ильич, прав. А теперь давай подробно, как ты тут оказался?