— Зачем мне это? — я повертела непонятный лоскуток ткани и скривилась, — Хотите, чтобы я на ней повесилась?
Девчонка из помощниц портного испугано округлила глаза.
— Это чтобы прикрыть… бюст, госпожа! — пролепетала она под хохот Сильвана.
Он развалился на кушетке чуть в стороне и откровенно веселился, глядя как мне в последний раз перед балом все подгоняют, пытаясь принять окончательное решение — персиковый или коралловый? Васильковый или небесный? Нежно или строго снасильничать мне мозг? Я стоически терпела, потому что мне пообещали, что мой жених по итогу их манипуляций встанет и уже никогда не упадет! Но с каждым разом терпеть этих летающих вокруг и жужжащих что-то в уши становилось все труднее и труднее…
— Это важно. Так ты будешь выглядеть скромнее! — поделился Сильван.
— Скромнее? — обалдела я. — Я что, монашка?! Оставь мои сиськи в покое! — шикнула я на девчонку, легонько шлепая ее по рукам, и объяснила ей как дурочке, — Природа дала — значит было зачем!
— Как прикажете, — покорно согласилась она, с тоской глядя на дверь.
— Нет-нет! — вскинулся Силь, — Пусть присобачивает тебе эту тряпицу! Говорю тебе: в этот раз надо скромнее! Это очень важно!
— Кому? Мне? Нет, — я покачала головой, — Мне точно не важно.
— Мне важно! Мне! — он приподнялся на локтях, глядя на меня с почти искренней обидой, — Не хочу, чтобы обо мне подумали черти что.
— Тогда об этом стоило подумать прежде, чем меня приглашать. Ну что ты за дурачок? — я возмутилась, — Все и так уже знают, что мы идем вместе, и о тебе уже думают черти что. Не зависимо от того, во что ты меня завернешь. А между тем, природа наградила меня красивым телом, и я не вижу ни единой причины его скрывать. Молодость пройдет, лицо скукожится, а перси обвиснут… И до этого момента я обязана урвать свою законную порцию восхищенных взглядов!
Я посмотрела на себя в зеркало и в очередной раз подивилась, как чудно на мне смотрится этот цвет… Уже и не помню какой, но он почти сливался с цветом кожи, заставляя поначалу задаваться вопросом, где же платье начинается, и где кончается? Оно было чудно расшито мелкими камнями, но совершенно не отвлекало внимания от меня самой, и я уже сама не могла понять, почему же раньше считала такой невыразительный цвет не подходящим мне… Вот еще накрашусь как ведьма и цены мне не будет!
— Я начинаю думать, что ты влюблена не в господина Никтоса, а в свое отражение, — усмехнулся паршивец, — Госпожа Хирш будет выглядеть скромно и нежно, ты не должна на ее фоне смотреться стервозной и высокомерной красоткой.
— Миленький! — я ахнула с искренним удивлением, — А мне-то что до госпожи Хирш? Пусть хоть сироткой выглядит. Она обещала мне не лапать Нико — остальное меня мало волнует.
Я слегка лукавила, конечно. Но меня успокаивало то, какие искры летали между ней и Тори, когда они спорили. Тори последнюю неделю жил у Нико. Не будь это для него хорошей возможностью приударить за Аглаей, он бы сбежал в первые же пять минут, а так только делал вид, что недоволен, что его не выпускают из чужого дома. А выпускать его отказывались по настоянию лекаря, который никак не мог понять, почему к Тори не возвращается обоняние. Обоняние к нему, конечно, давно вернулось, а вот умение врать с самым честным видом никуда и не уходило! В общем, хотя Аглая порой бросала на Нико влажные взгляды, в них уже было больше привычки или самоубеждения. Или детского желания встать в позу. Не знаю чего, в общем, но даже на мой вкус это было скорее забавно, чем раздражающе!
— Люди разделились во мнении, кто из вас жертва, — пояснил он мне, — Некоторые уверены, что бедняжка Нико влюбился в нее без памяти, а ты из ревности ее изводишь. А другие, что маленькая хитрая стерва пытается разлучить истинную пару, строя из себя святую невинность. И ты должна будешь играть жертву, чтобы…
— Кого-кого? — хохотнула я, честно пытаясь представить себя в роли несчастной кошечки размером с лошадь, жестоко обиженной травоядной девчонкой, которая еще недавно пешком под стол ходила.
— … чтобы перетянуть на свою сторону вектор стадного сочувствия! А жертва должна выглядеть скромно, но прелестно. А не вульгарной из принципа!
— Какие принципы, дорогой? Просто у меня такие вкусы. Кто ж виноват, что моду задают ханжи и ненавистники женской красоты?
— Просто тебе нравится эпатировать публику, — оскалился Силь, не соглашаясь, — Ты обожаешь наряжаться, но регулярно приходила на приемы в даже не парадной форме, а рабочей — просто чтобы всех побесить!