— И кто же этот рецепт для медведей редактировал? — раздумчиво протянул я. Кажется, именно такие вопросы носят название риторических.

— Интересно, почему тебе, старина Петров, нужно было выполнить именно эту секвенцию? Почему ты не воспользовался той, что применял ранее?

— Те, что я применял ранее, в настоящее время отдыхают и набираются сил. К сожалению, использовать повторно их можно будет еще не скоро. Но ведь мы никуда не спешим, можем немного подождать, правда?

— Ты сказал «те»? Их было несколько? Интересно, а сколько тебе лет, мой старый вероломный друг?

— Насчет вероломного, ты это зря, — серьезно сказал Петров. — Риска для тебя не было почти никакого. А что до моего возраста, то джентльмен не должен задавать таких вопросов другому джентльмену, — Петрову в голову пришла забавная мысль, и следующую фразу он прорычал уже сквозь смех. — Лет через двести ты сам поймешь, как неприятно отвечать на такие вопросы!

Петров быстро справился с неуместной веселостью и поинтересовался:

— Тебе не кажется, что твоя подружка несколько подурнела за последние полчаса?

— Смерть никого не красит, — пожал я плечами. Я уже понял, что Ирина с самого начала старалась использовать меня в своих целях, но замечание Петрова мне было неприятно.

— Еще не дошло до тебя, Траутман? — в голосе Петрова зазвучала настоящая злость. — Существуют секвенции, после выполнения которых, соседская Жучка будет тебе казаться самой желанной женщиной.

Я почувствовал, что к моей антипатии к Ирине добавилось отвращение. Странно, но к Петрову, сыгравшему не последнюю роль в недавних событиях, я неприязни совсем не испытывал.

Понемногу всё становилось на свои места, хотя оставалось желание многое прояснить. Я поинтересовался, что мне делать с тем, что осталось от Ирины. Петров рассеянно ответил, что на то есть специально обученные люди, и меня это не должно волновать. Я попытался понять, как меня может не волновать женский труп в собственной квартире, но мне это не удалось. На вопрос о роли Роберта Карловича во всей этой истории Петров ответил довольно неопределенно. Из его ответа мне удалось понять, что Роберт Карлович знал куда больше, чем показывал, но далеко не всё. Я ненадолго задумался и спросил об Учителе Зеленой горы, каково было его участие во всём этом, и снова получил довольно невнятный ответ. Потом я вспомнил про обещание Роберта Карловича сделать из меня супермена и спросил, что именно имелось в виду. Петров посмотрел на меня честными глазами и сказал, что не имеет понятия. Ладно, подумал я, разберусь еще. Времени теперь, похоже, у меня будет достаточно.

Примечания

1

Известный северокавказский лидер дает интервью группе журналистов. Один журналист спрашивает

: — Вот вы говорите, что ваша нация самая духовная в мире. А мне рассказывали, что там у себя в горах вы насилуете овец, коз, гусей…

— Гусэй!? — возмутился кавказский лидер.

2

Петрову я неточно процитировал эпиграф к «Путешествию из Петербурга в Москву», которое меня заставили прочитать в школе. Позднее, в Университете, меня не слишком успешно пытались накормить Тредиаковским. Всё, что мне запомнилось — это неподъемно тяжелый стиль и куча непонятных слов. Именно это я имел в виду. Напрасно Петров пытался меня обидеть.

3

На учредительном съезде партии пофигистов председатель партии дает интервью журналистам.