— Напасть хотят.

— Да. Я сумею отговорить или пресечь. Любыми способами!

— Любыми не нужно. Лучше заранее этих, в ком кровь кипит, и жажда мести играет, заглушая разум, изъять. А потом с ними уже мои рыцари Храма побеседуют. Найдут применение ярости и желанию лить реки крови. Напишешь список, что нужно и как скоро. Любая помощь. Ещё что-нибудь?

— Нет… теперь ничего.

— Совсем хорошо. Тогда ещё немного прогуляемся по окрестным селам, а потом я в Приштину. Ты же делами займёшься. Их у тебя много и делать надо без отлагательств.

Прогулка да. Конная, но не суть, за прошедшее время я успел окончательно свыкнуться с необходимостью конной езды. Удовольствия от неё как таковой не получал, но и отторжения не присутствовало. Зато собственно посещение поселений близ Приштины если и вызвало впечатления, то исключительно матерные и многоэтажные. Османы выжимали завоёванные земли чуть ли не досуха, стремясь получать предельную прибыль, но при этом не особенно то задумываясь о том, что будет потом. Удивляться тут не стоило — все европейцы для них были гяурами, то бишь неверными, а значит заслуживали исключительно чего-то подобного. Я и не удивлялся, только вот в очередной раз подтвердил сам себе, что отвечать следует исключительно тем же и никак иначе. Разве что никакой хреновины вроде миссионерствования, которым столь любят увлекаться господа церковники. Вера сама по себе мало чего значит, особенно учитывая, хм, весьма близкое родство этих двух авраамических культов, ислама и христианства. Право слово, по степени мракобесия один другого стоит! Уж примеров в моей жизни хватало.

Что за примеры? Немалая часть той же Африки, в смысле коренного тамошнего населения, исповедовала вполне себе христианство, что ни разу не мешало этим свалившимся с пальмы созданиям творить нечто невообразимое для нормального европейца. С другой стороны, имелся довольно яркий и выразительный пример ислама в бывшей Булгарии, а ныне Татарстане и окрестностях. Там эти, скажем так, вполне себе правоверные почитатели Аллаха вели себя очень даже пристойно, де-факто ничем не отличаясь от «европейца сферического в вакууме». Кровь, как говорил один замечательно прописанный в великой книге демон… она действительно многое значит.

В жопу миссионерство, глубокую и далёкую! Не знаю уж, сколько сил и времени придётся убить, растолковывая всё это «отцу», но затраты того стоят. Вот смотрю на различия между домишками сербов и весьма себе внушающими жилищами османов-завоевателей и чувствую исключительно умиротворение от принятого решения. Окончательно принятого, нуждающегося в самом скором воплощении, если быть совсем точным. Да и парочка бесед с местными жителями, пусть и посредством переводчика — сербский я не знаю, да и не уверен, что в среднесрочной перспективе сподоблюсь выучить из-за нехватки времени и громадья иных дел — оч-чень сильно способствовала. Мне ведь охотно рассказывали и про непомерные поборы, и про разного рода бесчинства, после которых не то что калек, а и трупов изрядно прибавлялось, не говоря уж про похищения девушек, девочек и даже мальчиков. Мерзость, больше и добавить нечего!

Уже возвращаясь в Приштину, пришла в голову ещё одна интересная и могущая оказаться полезной мысль. Та, что относительно убеждения любителей помиссионерствовать. Имело смысл устроить им несколько экскурсий с сопутствующими беседами с жертвами османов и им подобных. Красочными такими беседами, усиленными внешними видами. Если грамотно организовать, кое-кто из прекраснодушных идеалистов — а среди сторонников миссионерства таковые порой встречались — быстро в разум придёт. Другие же на ходу переобуются, поняв, что упор на пользу прежнего курса чреваты риском выпасть из фавора не только короля Италии, но и самого понтифика. Мда, психологическая обработка она тоже важна, с какой стороны ни посмотришь. Вот и будем использовать весь спектр доступных воздействий.

Что такое переговоры о заключении мира — я успел узнать. Только вот войны с европейцами и азиатами — две большие разницы, кто бы и что бы об этом не говорил. Сейчас предстояло убедиться в этом лично, принимая весьма многочисленное и представительное посольство, говорящее от лица самого султана Баязида II. Нам ещё до прибытия его в Приштину был приблизительно известен состав. Тот ещё состав, надо заметить, позволяющий сделать определённые выводы ещё до начала переговоров.

Османский султан, надо отдать ему должное, подобрал такие персоны, которые одновременно показывали значимость посольства и в то же время являлись теми, кого, случись что, не сильно жалко. Начать с уже хорошо знакомого нам Коджи Дамат Давуд-паши, хорошенько побитого, потерявшего немалую долю влияния при дворе султана, но пока сохранившего, на удивление многих, пост великого визиря. Теперь понятно для чего сохранившего. Искупительная жертва, на которую можно повесить многое… особенно если переговоры и заключаемый мир окажутся совсем уж печальными для империи. Да и вообще, у османских султанов уже успела сложиться традиция, чуть что, вешать всех собак как своих визирей и иных значимых персон, попутно забавляясь конфискациями нажитого «трудами тяжкими» имущества, тем самым заметно пополняя оскудевшую казну. Воровство и османы — понятия неразделимые. Самому продвинутому европейскому казнокраду до них как до Китая раком, через поля и реки, леса и горы.

Не великим визирем единым! Чувствуя запах подгорающей задницы — собственной, понятное дело, а не чужой — Баязид II сделал так, чтобы вымоленные им переговоры были украшены и кровью Османов. Не в прямом смысле, конечно, а присутствием одного из своих сыновей. Дескать, он настолько серьёзно относится к процессу и так верит в благородство противника, что присылает не абы кого, а… наиболее яркого и влиятельного из своих сыновей, а именно самого Селима. Того самого, который в известной мне истории и стал следующим султаном, отпихнув в сторону папашу — долго тот потом не прожил, скончавшись при весьма подозрительных обстоятельствах — и перебив своих братьев по милому турецкому обычаю.

Сейчас, конечно, Селим не набрал ещё достаточно сил, чтобы рыпаться против папаши, но был уже достаточно близок к этому. Более того, по имеющимся сведениям, готов был, ослабни Баязид II ещё немного, оторвать от империи солидный кусок. И не только он, что характерно. Его младший сводный брат, Шехзаде Коркут, наместник Текке, которая потом станет известна как Анатолия, уже вёл тайные, но весьма интенсивные переговоры с мамлюками на предмет понятно чего. Тоже желал если не отцовского трона, то собственного трончика. И вообще, Баязид по сути не мог рассчитывать на собственных детей. Не в последнюю очередь из-за чисто мусульманских традиций внутрисемейной даже не грызни, а тотальной ненависти с последующей резнёй, как только кто-то набирал достаточную силу для её воплощения в жизнь.

Нам это было лишь на руку. Более того, не случись этого клятого раскола, как его уже стали называть, Второго Авиньонского, мы бы раздербанили империю на куски, которые в дальнейшем размололи бы в пыль. Увы, планы по расчленению пришлось до поры отложить, сосредоточившись на скорейшем заключении мирного договора и переносе основных сил обратно, дабы не полыхнуло на нашем «заднем дворе».

Почему именно Селим? Были определённые мысли на сей счёт, усугублённые опять же донесениями тех, кто ненавидел османов, но вместе с тем пока оставался на занятых ими землях. Что-то они узнавали, просеивая слухи. Что-то покупали, иное выжимали шантажом или пытками из осведомлённых личностей. И полученная информация сводилась к тому, что султан более прочих своих детей опасался именно Селима. Опасался, но вместе с тем отправил на важные переговоры, сделав своего рода символом империи и главным своим доверенным лицом. Как говорил один мультяшный медведь, любящий летать на воздушном шарике: «Это ж-ж-ж неспроста!» Вполне можно предположить, что того самого Селима папаша собирается использовать как одноразовое резиновое изделие, после чего… Пользы для султанского отродья тут явно не намечается, но вот каким именно образом это будет обставлено — тут оставалось лишь строить гипотезы, более или менее приближенные к реальности. И всё же лучше заранее знать о неизвестной, но готовящейся пакости, нежели она обрушится как снег на голову.

Мы готовились. Тщательно так, качественно, превратив за довольно короткий срок Приштину во вполне безопасный город, вычистив теми или иными способами всех мало-мальски подозрительных. По дороге султанское посольство тоже сопровождали со всем тщанием, дабы и волоса с голов этих весьма нам омерзительных созданий не упало. Они послы, как ни крути, а мы не дикие азиатские варвары, чтобы нарушать неприкосновенность посланников. Это потом что я, что мой ближний круг с радостью оторвём как головы, так и иные части тела всем без исключения присутствующим в составе султанского посольства. Потом, но не сейчас.

Предупреждение Гортича, к слову сказать, оказалось не лишним. Пришлось взять кое-кого из «народных мстителей» под белы ручки и временно ограничить их свободу передвижения. Вежливо, без грубостей и тем паче жестокости. Само собой, лично я с ними языком чесать не нанимался, но парочка тамплиеров в звании рыцарей из числа особо разговорчивых и убедительных качественно так проехались по ушам горячих сербских парней. Заодно пообещали, что в довольно скором времени им обязательно удастся омыть клинки в крови врагов. Каких именно… это уже детали. Может конкретно османы, может магрибские деятели, а может и вовсе мамлюки. А есть ли в сущности сколь-либо существенная разница? Один бес все они явные, можно сказать природные враги для любой европейской страны, как бы кто не пытался это опровергнуть. Ибо запад есть запад, восток есть восток и с мест они не сойдут…

Вот и прибыли гости ни разу не дорогие, но необходимые. Торжественных встреч им никто устраивать не собирался, сразу и жёстко обозначив рамки. День они должны были провести в подготовке к встрече с нами, может немного отдохнуть и вообще. Разумеется, всё было обставлено так, чтобы каждый вздох османов был известен. Средства давно не секрет: греющие уши слуги и «слуги», спешно пробитые и качественно замаскированные дырки, через которые можно было видеть или слышать творящееся в выделенных посольским помещениях. Подходы к тем, кто мог за немалую сумму золотом кое-что полезное рассказать. На последнее, увы и ах, рассчитывать особенно не приходилось — охрана и как бы обслуга состояла большей частью из янычар, то есть тех, кого в данный исторический период было не подкупить и не убедить. Фанатики, живое оружие с напрочь промытыми мозгами… самый неудобный для влияния материал.

Ничего, зато подглядывать-подслушивать получалось как нельзя лучше. Пусть османы прямо о своих секретах по большей части не болтали, но и по обрывкам, обмолвкам, косвенной информации получалось собрать из кусочков немалую часть общей картины. Отсутствующие же фрагменты заполнялись с помощью обычной логики и знаний о врагах своих. Переговоры должны были начаться совсем скоро, ближе к сегодняшнему вечеру. Ну а поскольку сейчас было всего лишь утро, то я занимался тем, что как нельзя лучше помогало и отдохнуть и прийти в оптимальное состояние души — отдыхал в компании парочки красоток, которые в недавнем прошлом состояли в гареме одного из не успевших удрать османов, торговца с довольно большим капиталом, влиянием… ныне зарытого в одной из общих могил. Туда паскуде и дорога, поскольку грехов по отношению к местным у него было выше крыши. А в таких случаях никаких рассусоливаний не было — петля на шею или топором по ней же. Вот и все хлопоты.

Проклятье. Да по факту очень многие, даже почти все не успевшие удрать гаремовладельцы отправились к своему Аллаху на постоянное местожительство. Причина? Как раз те самые «милые» традиции тащить в качестве жён и наложниц тех, кто того вовсе не желал. Хотя бы одна такая, но находилась почти в каждом гареме. А по изданному и озвученному приказу достаточно было публичного свидетельства одной из женщин, что она находится в гареме не по своей воле, чтобы участь очередного османа стала очевидной и безвариантной.