Губы у него тёплые. Он тихонько прихватывает ими мои, и я обнимаю его за шею. Я ожидаю быстроты и страсти, но Шон не торопится. Мои пальцы путаются в его волосах, его язык проскальзывает между моими губами, и я позволяю изучать меня, пока внизу не раздается хлопок двери.

— Чьё сейчас дежурство? — отрываясь от мягких губ, спрашиваю я.

Парень поднимает руку, смотря на часы.

— Через пять минут моё, — между нами снова скользит неловкость. — Я, наверное, пойду.

— Конечно.

Я одариваю его на прощание целомудренным поцелуем в щеку и, отворачиваясь на другой бок, засыпаю.

— Осторожно, еще одна. — Поддерживаемая за поясницу, я поднимаюсь по деревянной лестнице.

— Что ты задумал?

— Увидишь. — Это снова тот парень. — Пригнись, а то головой ударишься.

Я послушно наклоняюсь, делая шаг в темноте и оказываюсь на чердаке. Слева натянут шпагат, на котором сохнут какие-то травы, справа — металлические стойки со сложенными друга на друга коробками.

— Когда ты говорил о свидании на крыше, я немного не так это представляла, — говорю я.

— Куда ты вечно торопишься? Мы еще не пришли даже, — хмыкает он. — Стой.

Одной рукой собрав мои волосы в хвост, убирает из них что-то.

— Паутина, — произносит тихо, а потом наклоняется и ставит на открывшемся плече росчерк поцелуем. Я блаженно прикрываю глаза. — Кстати, почему я до сих пор не услышал ответ на свой вопрос?

— Задай еще раз, — дразню я, с придыханием проговаривая каждое слово.

— Просто признайся уже, тебя ужасно ко мне тянет. Всегда тянуло.

И целует в шею у основания волос намеренно медленно, дразня и растягивая каждое мгновение. Тело мгновенно откликается на касания мелкой дрожью. 

— Не правда.

— Что же ты тогда книжки про меня писала?