— Как это часто бывает с теми, кто делает зло, мужчины из Ривингтона оказались худшими врагами самим себе.
— Тому, что они сделали, оправданий нет. — Барксдейл огляделся по сторонам и еще более понизил голос, так что Ли пришлось наклониться ближе, чтобы услышать его: — И если говорить о мужчинах из Ривингтона, господин президент, какая участь грозит тем, кто был пленен в боях вокруг их города?
— Их главной базы, — поправил Ли. — Вы задали интересный вопрос, господин конгрессмен. Они, конечно, выступили с оружием в руках против Конфедерации… Если мы возбудим дело по обвинению в измене, что предусматривает смертную казнь через повешение, нас самих могут обвинить в нарушении закона.
Барксдейл в недоумении уставился на него.
— Вы имеете в виду, что их, возможно, не повесят? Вы поражаете меня.
— Пока ничего не решено. Они подпадают под военную, а не гражданскую юрисдикцию, как бунтовщики. Ведь округ Нэш в Северной Каролине, где они были захвачены, находится в режиме отмены гражданских прав и находится под управлением генерала Форреста.
— Ах, я понял. — Лицо Барксдейла прояснилось. — Вопрос в том, стоит ли их вешать или расстрелять? Так какая разница? Они в конечном итоге будут мертвы, а ведь это и было нашей целью в конце концов…
— Как я уже сказал, пока ничего не решено. Но я хочу еще раз поблагодарить вас за прекрасную работу в поддержку законопроекта, регулирующего труд негров. У вас есть соображения, когда он может быть поставлен на голосование?
По своей привычке Этельберт Барксдейл облизал губы, когда задумался.
— Голосование в Палате может состояться уже на следующей неделе. Если оно проходит там… хм. Сенаторы имеют меньше ограничений на свои обсуждения, чем Палата представителей, так что законопроект может столкнуться со значительными задержками в верхней палате, прежде чем будет принят или отклонен.
— Как меня уже достали все эти задержки, — раздраженно сказал Ли.
Чем дольше законодатели обсуждают, тем дальше они отдаляются от воспоминаний о ричмондском побоище и правде об АБР. И тем больше вероятность, что они вернутся к знакомым, традиционным шаблонам Южного мышления, в котором рабство — это хорошо.
— Я надеюсь, сэр, что вы будете делать все возможное, чтобы продвигать законопроект как можно быстрее.
Барксдейл выпятил грудь на своей крахмальной белой рубашке, пока не стал похож на голубя-дутыша.
— Господин президент, Вы можете на меня положиться.
Несмотря на всю напыщенность, он был несомненно искренним.
Ли подбодрил его, отвечая: — Уверен в вас, сэр. Мы с вами делаем общее дело.
Конгрессмен удовлетворенно улыбнулся. Затем его глаза сузились что-то прикидывая.
— Одним из способов повлиять на подсчет может быть своевременная казнь двух-трех ривингтонцев.
— Я приму во внимание ваши советы, уверяю вас, — сказал Ли. Барксдейл удалился, радуясь и гордясь тем, что находится в самой гуще политических событий. Но Ли, хоть и обещал помнить совет, не имел никакого намерения его принимать. Он не возражал против казни преступников; он сам приказывал вешать насильников и грабителей в армии Северной Вирджинии. Но убить человека ради политической выгоды, хоть он и бунтовщик — нет, хотя многие ривингтонцы и заслуживали этого.