Задумавшись на мгновенье, Евпатий был вынужден со мной согласиться. Кому как не ему, настоящему русскому витязю, всю жизнь прожившему и провоевавшему на южном порубежье было не знать о имеющейся разнице между лесом и степью в особенностях ведения боя, построения ратей, своей специфике передвижения войск, особенностями снабжения продовольствием и многим другим мелочами. Также Евпатий знал, что мелочей в военном деле не бывает, тот «слепец» или «дурак» кто не замечает эти мелочи, потом расплачивается проигранными битвы и войнами. А затем, поразмыслив, он неожиданно даже, наверное, для самого себя заявил:

— Выходит, что кругом ты прав, княже, но мне оттого не легче! Ты просто не видел, что мунгалы сотворили с моей Рязанью! Дай моей конной полутысячи пройти вперёд, мы двигаемся быстрее твоей пехоты, а рязанских охочих людей можешь забрать себе. Мы же, с черниговскими и рязанскими конниками уйдём в отрыв, и будем кусать монголов в спину. Опять же, ныне осаждённым Залесским градам окажем хоть какую помощь.

Я отрицательно покачал головой.

— У меня есть планы, как полностью уничтожить вторгнувшихся в русские пределы монголов и ты, своими действиями, можешь мне невольно создать помехи.

— Чем же я тебе, княже, могу помешать? Тем, что число монголов поубавлю? — искренне удивился Евпатий.

— Неожиданное нападение, знаешь, что это такое?

— Да, конечно.

— Вот и я хочу монголов застать врасплох, тем самым нанеся им максимальный урон. Они пока обо мне скорее всего ничего не знают, хотя может и знают, но до поры до времени не обращают внимания, поставив перед собой пока другие цели, а может считают, что я решил прибрать к своим рукам захваченные ими города, кто знает наверняка? Но вот если ты начнёшь тревожить их тылы — то тогда, гоняясь за тобой, монголы совершенно точно обнаружат моё войско, что позволит им лучше изготовиться к битве. Это для меня будет не смертельно, но весьма неприятно. Мои потери возрастут, монгольские уменьшатся. А я своих людей ценю дороже золота. Поэтому, будешь со своим отрядом воевать или под моим началом или возвращайся назад, третьего тебе не дано!

Коловрат замолчал, обдумывая услышанное.

— Слёгший от недуга князь Ингварь Игоревич поручил мне настичь Батыгову Орду, соединиться с суздальскими полками и отомстить мунгалам за все их богомерзкие дела на Рязанщине, освободить взятый ими полон. Поэтому, если ты, княже, идёшь смертным боем бить мунгал, то и меня бери под свою руку! — с последними словами Коловрат вскочил на ноги, устремив на меня свой пламенеющий взгляд.

— И возьму! — я пристукнул пальцами по столу. — Но при одном условии! А именно, ты и твои люди на время похода и войны с монголами должны будут быть во всём мне послушны и покорны моей воле и воле моих воевод.

— На том крест готов целовать, княже, не сумлевайся!

— Ловлю тебя на слове, Евпатий. Ты со своими людьми в присутствии моих порученцев и полковых священников принесёшь соответствующую нашему случаю крестоцеловальную клятву.

— Согласен на всё! Что ещё от меня треба? — казалось, Евпатий был готов сорваться с места и скакать к своему лагерю прямо сейчас.

— Какие у тебя силы? — я немного остудил его порыв.

— Как ты и говорил ранее. В моём отряде, грубо говоря, 500 конных и 1000 пешцев

— Пешцев отдашь одному из моих воевод, присовокупим их к нашим городским и посошным полкам. Конный отряд во главе с тобой воевода, тоже, до поры, до времени, будет находиться при обозе.

— За что, князь!? Мы пришли убивать проклятущих мунгалов, а не за вашими спинами отсиживаться!

— Я тебе обещаю, вам ещё успеет надоесть монголов рубить. Но всему своё время! Ратьеры у меня несут дозор и разведку, они в этих делах уже хорошо настропалились. И сейчас, когда мы вышли на Клязьму не время рисковать, внося разброд и шатания в уже хорошо налаженную службу.

— Но…, — попытался протестовать Коловрат.