Получа сведение о направлении неприятельского транспорта или отряда, начальник партии рассчитывает так, чтобы непременно прибыть к месту засады или нападения в один переход и прежде света.

Если переход из 30 или 40 верст, то делает он на половине оного привал, на один час, не более, и без корма; если же переход из 50 или 60 верст, то, сделавши без привала половину оного, он останавливается кормить людей и лошадей вдоволь, без торопливости, и потом немедленно идет далее. Во всяком случае, на каждом десятке верст он останавливается на 5 минут, чтобы дать воловую льготу лошадям; спешивает свою партию за пять, или за шесть верст, как от места, для привала назначенного, так и от того, на которое он прийти должен для ночлега, дабы лошади на самом марше успели выгуляться, охладиться и приготовиться к немедленному употреблению корма.

Если неприятель не проходит еще по большой дороге, то начальник партии, приближаясь к ней, выбирает скрытое место, где и располагается со всей партией или с частью оной, запретя наистрожайше разводить огонь, шуметь и облегчать себя и лошадей, которых однако же позволяется разнуздать и становить к корму. В сем случае нет ни пикетов, ни застав, а всходят два или три казака на колокольню, если партия расположена у деревни, или влезают на дерево, если она стоит у леса, и примечают за неприятелем.

Стараться выбирать место для засады не у самой дороги, а в некотором расстоянии от оной. Мера отдаленности определяется по глазу так, чтобы удобно обозревать как можно более пространства и различать, пехота ли, конница, артиллерия, или обозы по ней следуют. Самое выгодное местоположение для засады избирается за обширной высотой, в долине, где бы вся партия могла поместиться. Если высота сия покрыта лесом, или строением, тем она еще удобнее для надзорных, которые, как я уже говорил, пользуясь деревом или колокольней, могут все видеть, не будучи сами видимы.

Прежде нежели предпринимать атаку, начальник партии объявляет всем полкам лично и вразумительно об избранном им сборном месте для партии, в расстоянии четырех или пяти верст от поля сражения. Сие сборное место определяется для того, чтобы представить казакам пункт соединения в случае, ежели партия потерпит сильное поражение и рассеется, без возможности собраться на поле битвы. Казкам надлежит обращаться к оному поспешнее, но не толпой, а в россыпь, окружными и скрытыми дорогами.

Полки наблюдают между собой очередь, которому быть впереди как на переходах, так и в нападениях[20].

Более двух полков в дело не употребляется; один атакует, другой подкрепляет, третий составляет резерв, и не иначе вступает в бой, как в чрезвычайном случае, и только отступательно.

При сем последнем полку находится другая часть барабанщиков, которые становятся в закрытое место; при отступлении боевой части бьют в барабаны, кои употребляются иногда в атаках; но также в закрытых местах, дабы уверить неприятеля, что партия имеет при себе пехоту.

Ежели полк атакующий совершит с успехом свой натиск без помощи подкрепляющего, тогда добыча остается первому.

Ежели полк атакующий отбит и подкрепляющий бывает принужден войти в дело, то хотя бы и вместе они вторглись в неприятеля, слава и добыча остаются уже одному подкрепляющему полку[21].

По трубе полки собираются немедленно и становятся в прежний боевой порядок; из сего исключается две очередные сотни, предварительно назначенные для преследования и окончательного поражения.

Ежели из транспорта или из части неприятельских войск, взятых в плен, некоторые успеют скрыться, и если в то же время начальник партии известится от пленных о близости свежего неприятельского отряда, или транспорта, то он уже не ожидает его на старом месте, а идет к нему на встречу и, смотря по обстоятельствам, атакует или из засады, или явно.

Иногда партизан бывает принужден оставлять на месте орудия, отбитые у неприятеля, оттого, оружие. Скажу более: не сотня ли Донских казаков исправила в лейпцигском сражении неудачную сечу части линейной нашей кавалерии, – сечу, едва не причинившую гибельный разрыв середины союзной армии и перемену в великих происшествиях сего решительного дня? Наконец, не наравне ли с храброй нашей пехотой казаки шли на приступ Измаила в 1790 году? Все зависит от начальника. Отчего быть казакам менее храбрыми жителей Малороссии, из коих составлена вся наша кавалерия, и коих они расторопнее и превосходнее в верховой езде? А кто не знает, что хороший всадник всегда смелее слабого? Ежели по сие время редко видимы были казаки в линейных битвах, то сему было причиной благоразумней главнокомандующих, которые, уважая малолюдность Донской Области, не позволяли употреблять в пыл огня часть войска, мало умножающую числом своим многочисленные громады регулярной нашей кавалерии и чрезвычайно полезную в поисках и содержании пикетов. Впрочем, я уверен, что, при хороших полковых начальниках, ищущих славы, а не одной добычи, или награды, донские полки, сомкнутые линией, или лавой, по сотням в колонны, или в шесть коней, ни в каких атаках не отстанут и ни в каких канонадах не осадят от какой бы то ни было кавалерии. Но не оскорбится ли благородная гордость линейной кавалерии, ежели казацкие полки, исполняя уже половину обязанностей легкой регулярной конницы поисками и содержанием пикетов, сверх того, еще будут брать батареи, прорывать пехоту и опрокидывать кавалерию неприятеля?

что канониры, спасаясь бегством при угрожающей им гибели, увозят с собой передки от оных. Для предупреждения сего препятствия, нужно заблаговременно запасаться крепкими канатами, которых длина полагается в 3 или 3 ¹/₂ сажени, и на конце которых с одной стороны привязываются железные крюки, а с другой делаются петли, или шлейки. Сии канаты возятся всегда с партией для вышесказанного случая предварительно для сего назначенными казаками, коих полагается по два человека в каждой сотне. Я почитаю лишним объяснять уловку, как зацеплять отбитые орудия канатами; но должен сказать, что способ сей употребляется только в успехе мгновенном, посреди сечи, на ближнем расстоянии и в скорости.

После каждого успешного дела партия удаляется от пути сообщения неприятельского по крайне мере верст на 5 и проводить ночь с обыкновенной осторожностью. На другой день отправляются трофеи и пленные при помощи обывателей с малым конвоем, но при надежном офицере. При них отсылаются также тяжело больные и раненые, сдающиеся в том городе, который определен быть пунктом сообщения с главной армией. Командующий конвоем далее сего места нейдет и немедленно возвращается к партии, взяв расписку от градоначальника в принятии трофеев и пленных и отослав с курьером донесения к главнокомандующему.

Отбитая добыча продается на том месте, где партия провела ночь; в случае же малолюдности в нем жителей, отсылается при выборных от полка (коему она принадлежит) казаках и офицере в первый город, или местечко, или село, где она превращается в деньги, которые разделяются таким образом: начальнику партии в 10 раз более, нежели простому казаку. (Полагать должно, что, для примера в бескорыстии, он разделяет одну добычу славы с подчиненными, а денежную употребить в награду казакам, более других отличившихся).

Полковому командиру в 8 раз более.

Штаб-офицеру и сотнику в 6 раз.

Обер-офицеру в 4 раза.

Уряднику в 2 раза.