— …Неужели, мне нельзя ничем помочь, доктор?! — отчаянно молодая рыжеволосая женщина схватила за рукав тоже женщину, но в белом халате, проходившую по коридору в кабинет маршем железного Феликса. Женщина врач резко дернулась, невидящим взглядом окинула пациентку:
— Нет.
— Но у меня же сын!.. — голос больной сорвался, и она прохрипела сквозь слезы: — Ему только восемь лет! Я мать-одиночка! Мне нельзя умирать! Нельзя!.. Он останется совершенно один! Один!.. Помогите! Что же мне делать?!
— Отдайте его в интернат, пусть привыкает, — громко и четко отпечатался голос женщины-врача в сознании Алины, — все равно ему потом жить в детском доме. Следующая. — И скрылась за дверью кабинета.
„Следующая, следующая…“ — гудело в голове. Следующей была Алина.
Алина, бледно-легкая Алина, почти не дыша, вошла в кабинет:
— Сколько мне ещё осталось жить? — сходу спросила, как напала, спросила в упор, не желая мучительных междометий. Спросила в тайной надежде услышать: „Да откуда вы взяли, что у вас рак?!“ — так, обыденно, грубо и просто, отвечали здесь дрожащим от подозрений.
— С этим… — врач мельком взглянула ей в глаза и скучно-пространным взглядом отвернулась к окну. — Только, пожалуйста, без истерик…
„Значит: рак“ — отрешенно произнес внутренний голос Алины, и она окаменела.
— …Вот теперь разрешили говорить, и вы все спрашиваете. А зачем вам это знать? Чтобы потом биться в истерике?
— Не беспокойтесь, я ку-культурный человек, я…
— Ну… если без истерик… Боли есть?
— Да… так… мелькнет что-то… Терпимо.
— Потом боли усилятся. Будем присылать сестру…
— Понятно, — Алина склонила голову, и её волосы тяжелыми волнами упали на стол. — Сколько же мне осталось жить? — спросила, медленно поднимая голову.
„Сколько?.. До чего же глупый вопрос. Что значит время для человеческой жизни? Кто может оценить — много или мало времени нам осталось. Что такое — год, день, минута, час…“
— Вы сейчас осознаете себя? — услышала голос врача.
— Да-да. Конечно. Если что не так… извините, — ответила Алина, словно очнулась от мгновенного глубокого сна.
— Обычно… с этим… живут не более года… — и врач снова отвернулась к окну.
Внезапно наступила тишина. Ясная тишина. За окном плыло лето. Пыльное, душное городское лето. Роскошное, вальяжное лето. И не верилось — что это лето когда-нибудь кончится.